Проделки королев. Роман о замках

В течение двух следующих дней Пьер и Кассандра не отходили друг от друга. Они совершали долгие прогулки по саду и подолгу останавливались перед каким-нибудь розовым кустом, и воспоминания об этих днях навсегда остались в сердце поэта.

Когда пришло время расставания, Кассандра, естественно, пригласила влюбленного в нее юношу в Тальси, и он появился там, как только позволила благопристойность. Дом приятно поразил его, а еще более поразила его девушка, чьей руки он захотел попросить. Увы, хоть он и был достаточно благороден (достаточно для Сальвиати, которые насчитывали в своем роду двух или трех кардиналов и одного гонфалоньера Церкви[61]), но не мог похвастаться большим богатством. А для Бернара Сальвиати состояние значило многое. Флорентиец не мог себе представить, как это его Кассандра покинет Тальси ради какого-то сельского домика в местечке Поссоньер, который составлял единственное земельное владение молодого человека. Итак, Ронсар несколько раз приезжал навестить Кассандру, после чего Сальвиати намекнул ему, что его дальнейшее присутствие в замке нежелательно. А потом вся семья уехала в Париж.

Ронсар понял все и с разбитым сердцем, покинув Кассандру, чьи глаза также замутились слезами при расставании, отправился в замок Пэн, что около Мэна, где он отыскал своего друга Антуана де Баифа. Там же он встретил гуманиста Дора, и было положено начало «Плеяды»[62]. Но мысль о Кассандре не покидала Ронсара. Когда он не учился, он думал о ней. Вспоминая рощи Блуа, он написал не одно стихотворение…

Год прошел без новостей. И вот, в один из вечеров, когда поэт закончил трудный перевод Тита Ливия, он получил потрясающую новость: Кассандра недавно стала супругой Жана де Пенье, одного из своих кузенов, который был человеком совершенно неинтересным, но зато богатым.

Когда семь лет спустя Ронсар вновь увидел Кассандру, она была всего лишь малозаметной владелицей замка. Он же к тому времени стал Королем Поэтов… со временем полюбившим другую.

У Бертрана Сальвиати был сын, Жан, а у Кассандры – племянница по имени Диана, чьи волосы были столь же светлы, сколь черны волосы ее тетушки. Диане было шестнадцать, когда, прогуливаясь верхом в окрестности Тальси, она встретила забавного юношу лет восемнадцати. Он был длинный и худой, он бродил вдоль берега пруда с тростью в руках, напоминая голенастую птицу. «Птица» была явно не в духе…

Девушка тут же поняла, кто это такой – о нем уже много говорили в округе. Рассказывали даже, что он умер, и Диана спросила себя, человек это или призрак? А он и в самом деле уже сделался некоей разновидностью привидения, ибо с одиннадцати лет Агриппа д’Обинье был по уши погружен в ужасающие проблемы религиозной войны, которая раздирала тогда Францию.

Сын Жана д’Обинье, сеньора де Бри, что в Сентонже, и бальи Пона, Агриппа был протестантом и в детстве стал свидетелем столь ужасной сцены – трупы повешенных в Амбуазе болтались на веревках и страшно скрипели. После этого он до конца жизни остался верен идеям Реформации и отдал своей новой вере все свои силы. Ради нее он в пятнадцать лет присоединился к армии Конде и Колиньи, со всем пылом, свойственным юности, считая, что создан для войны. Он занялся ею с яростью, рвением и мужеством, рассказ о которых заставил бы побледнеть даже бывалого человека.

На стороне своего друга детства Генриха Наваррского, будущего Генриха IV, он сражался при Жарнаке, при Рош-Абейе и в Поне. Потом он подхватил серьезную болезнь, и его отправили домой, умирать в тишине и мире. Он избрал для себя владение Ланд-Гюинмер, расположенное в Блезуа и доставшееся ему от матери, которую звали Катрин де л’Этан. Он действительно любил этот одинокий дом, охраняемый прудами и тишиной.

Заинтригованная странной встречей, Диана спросила у Агриппы: все говорили о его смерти, а он живой, не чудо ли это? Нет, тут не было ничего похожего на чудо. Однако этот высокий юноша, вдруг покрасневший, как морковка, был очень странного телосложения. Но он заверил ее, что чувствует себя хорошо и вскоре будет уже совершенно здоров. Тогда Диана пригласила его в Тальси.

Агриппа сомневался. Он знал, что Жан Сальвиати участвует в большой политике. В 1562 году он даже принимал королеву Екатерину, приехавшую тогда, чтобы попытаться найти согласие с вождями гугенотов. Он знал также, что в Тальси живут добрые католики.

И все же он приехал тогда туда, а потом еще и еще раз. Жан Сальвиати не был похож на своего отца. Богатство не было для него таким важным признаком статуса человека, но зато он стремился постичь суть человеческого характера. В некоторых людях Агриппа обнаружил качества возвышенные, а в себе, что редко бывает в натуре простого вояки, любовь к поэзии. Для Дианы Агриппа сочинил стихотворение «Весна»… которое потом в приступе гнева бросил в огонь. Тогда же Диана благосклонно приняла ухаживания Агриппы. Когда он отправлялся в Париж, где Генрих Наваррский собирался жениться на Маргарите де Валуа, то уже мог считать себя женихом Дианы.