Проделки Купидона

— Прошло около двух суток с этого незабываемого момента, а ты уже измучена? Мне показалось, что ты была более чем довольна…

— Вы сумасшедший. Я ничего не чувствовала, кроме…

— Кроме?

— Отвращения!

— Мне так не показалось… Но ведь всегда можно проверить это утверждение, не правда ли?

— Не прикасайтесь ко мне!

Он рассмеялся, потом окинул ее ленивым взглядом.

— Думаю, что одного преподанного урока на сегодня достаточно. Как ты познакомилась с Дрейком?

— Он мой друг детства, — съязвила она и тут же пожалела, потому что глаза Алекса опасно прищурились.

— Не стоит так язвить…

— Вы мне угрожаете?

— Нет, я предупреждаю.

— Черт! — отчаянно выругалась она.

Алекс сделал вид, что не услышал ругательства. В этот момент лифт мягко остановился, двери распахнулись. Долгожданная свобода в виде освещенного коридора манила ее, но не успела Анна проскользнуть мимо него, как он повернулся и тоже вышел.

— Но почему вы вышли? — пролепетала она.

Коридор был абсолютно пустым.

— Неужели притворство доставляет тебе столько удовольствия?! — как-то зло поинтересовался он. — Здесь мой номер.

Анна подняла ледяную ладонь ко лбу, пытаясь охладить пылающий мозг. Потом приложила все усилия, чтобы взять себя в руки. Получилось со второй попытки.

— Спокойной ночи, мистер Неймен! — Она пыталась как можно скорее шагать, но узкое платье сковывало движения. Анна подавила в себе почти непреодолимое желание задрать подол и рвануть вперед как можно быстрее. Споткнувшись о ковер и едва не растянувшись прямо у своей двери, она дрожащими руками вставила ключ в замочную скважину. Уже проскальзывая в свою комнату, она бросила взгляд на мужчину и обнаружила, что его дверь на несколько номеров левее. Она быстренько захлопнула дверь и прижала ее спиной, словно Алекс мог начать ломиться в нее.

В тишине коридора она услышала щелчок захлопнувшейся двери Алекса и обессиленно сползла на пол. Что происходит вокруг, что происходит с ней? Что за неведомая сила постоянно их сталкивает? Почему присутствие Алекса действует на нее таким образом? Чувства, захлестывающие ее, не имели для нее никакого названия и объяснения. Симптомы физического недомогания были похожи на вялотекущий грипп: внезапно появляющаяся слабость, сердцебиение и дрожь, очень напоминающая лихорадочное состояние. Душевное же состояние просто вызывало опасения. Если представить себе шкалу чувствительности, то ее эмоциональный переключатель стоял на максимуме. А чувства колебались от страха до неистового гнева так стремительно, что это грозило нервным срывом…

Анна побрела в комнату, где растянулась на кровати, и только тут сообразила, что записка Энджи все еще зажата в ее руке. Она поспешно вскрыла конверт. Пробежав глазами торопливо нацарапанные прыгающие строки, она испустила длинный и протяжный вздох облегчения.

Энджи, Энджи! Из-за своих страхов и неуверенности она даже не поняла, что чувства Майкла так же сильны, как и ее собственные, и только присутствие Анны не позволило ему сразу признаться в своей любви. Он явился вечером, «очень милый, какой-то взлохмаченный и даже грозный», и, найдя Энджи одну, вдруг выпалил предложение руки и сердца.

«Мне пришлось покаяться, что я сама была близка к тому, чтобы первой сделать подобное предложение, и объяснила причину. Мне вдруг стало страшно, что все может кончиться, едва начавшись, но я не собиралась начинать нашу жизнь с малейшей лжи! А Майкл помолчал, потом взглянул очень странно, потом расплылся в улыбке и подхватил меня на руки. Он сказал, что это самое счастливое событие в его жизни (конечно, после того как я согласилась стать его женой)… Ты ведь знаешь, что здесь, в Вегасе, много круглосуточно работающих часовен. Это чудесный город! Я пишу тебе, уже став миссис Майкл Гриффит. Я самая счастливая новобрачная во всем мире! И вынуждена покинуть твою компанию. Прости, Анна, и пожелай мне удачи!

PS. Позвоню, как только смогу!»

Безнадежное предприятие вдруг оказалось безумно выигрышным, и Энджи обрела счастье. Анна положила записку, откинулась на подушку и вдруг залилась слезами. Ее нервы просто не выдержали сегодняшнего стресса. Потом, успокоившись и ополоснув лицо холодной водой, она долго лежала, размышляя над фортелями коварной судьбы.