Проделки лесовика

Глубина океана наливалась загадочной теменью. Первыми звездочками, будто в вечернем небе, вспыхивали искорки. С каждой минутой становилось их все больше, этих живых звездочек — мелких рачков и рыбешек, которым природа подарила фонарики для жизни в глубинах. Сумерки, наступающие в океанской бездне,— зрелище удивительное, располагающее к спокойным размышлениям. Но ребята не обращали внимания на красоту и не были склонны к размышлениям. Все силы у них уходили на. то, чтобы удержаться на широченной спине финвала. Сначала они сидели, прижимаясь к спинному плавнику, но вода бурлила вокруг них с такой силой, что пришлось лечь. Мышцы под толстой кожей кита перекатывались, как бревна. Финвал то погружался в воду, то выныривал, выпуская шумные фонтаны в усеянное звездами небо.

— Юрка, я уже не могу... Сейчас свалюсь,— признался Петька.

— Были бы у нас присоски, как у прилипал, мы бы теперь и горя не знали.

— А если попросить его, чтобы он плыл потише?

— Нельзя. Иначе он не может кормиться,— ответил Юрка.— Но я кое-что придумал.

— Дружище,— обратился он к финвалу,— ты можешь на минутку остановиться?

— Пожалуйста!

— Нам трудно удержаться на твоей спине, вот если бы...— и Юрка изложил киту свою мысль. Она не сразу дошла до великана. Финвал, надо прямо признать, соображал туговато.

— Делайте все, что находите нужным,— благодушно сказал кит.

Ребята распутали шнур и опоясали финвала. Затем они пристегнулись к шнуру поясами. Юрка спросил финвала, не туго ли затянут шнур.

— Нет, не туго,— ответил гигант.

— Тогда все в порядке. Можно плыть дальше.

Едва Петька убедился, что буксир достаточно надежен, он тут же уснул. Его расслабленное сном тело серебристым поплавком устремлялось за могучей тушей финвала, трепыхалось в завихрениях воды, иногда толкалось о китовые бока. Юрка ощупал в этом месте шкуру гиганта и обнаружил на ней несколько моллюсков, чьи раковины могли повредить гидрокостюмы. Он достал нож и осторожно, чтобы не обеспокоить финвала, удалил паразитов. Глядя на спящего Петьку, Юрка позавидовал ему. Сам он спать не хотел. Думал о том, с каким тактом финвал решил отблагодарить мальчишек за избавление от гарпуна. Финвал все свел к тому, что им якобы по пути. Хотя Юрка доподлинно знал, что на широте Гибралтара киты обычно поворачивают и кочуют в сторону Саргассова моря.

— Послушай, дружище,— сказал Юрка,— там, куда мы плывем, вода еще теплее, чем здесь. Тебе, наверное, будет жарко.

Финвал ответил не сразу. Казалось, он обдумывал ответ.

— Верно, мы, финвалы, не любим слишком теплых районов. Там жарко. Там нас облепляют рачки-паразиты... Но, с другой стороны, если мы забираемся южнее, попадаем в попутное течение. При моей ране это очень важно, мне легче будет кочевать.

— Ты всегда кочуешь один?

— Теперь всегда один... Раньше, когда я был молод, кочевал с подругой... Тогда у нас и дети были... Теперь стадо меня раздражает. Одному спокойнее...

— Но и опаснее!— сочувственно заметил Юрка.

— Опаснее,— согласился финвал.— Но я достаточно осторожен... Меня в стаде звали Голубой Горой. В своих скитаниях я привык к одиночеству. Моя стихия — необозримые океанские просторы. У меня почти не бывает попутчиков, если не считать маленького мормируса. Если вы умеете слушать, я расскажу вам историю моей жизни. Она у меня длинная- предлинная, длиннее моих скитаний.

Голубая Гора был в том возрасте, когда к жизни и обитателям океана относишься строго и мудро. Шрамы на его голове и боках свидетельствовали о многочисленных стычках с врагами. Финвал с грустью вспоминал годы своей безмятежной юности, когда он кочевал вместе со стадом и его не отягощали будничные заботы, такие как поиски планктона и сражения с косатками...

Он хорошо помнил первую схватку с самыми сильными хищниками океана. В то время он питался молоком матери, но все чаще и чаще оставлял ее и вместе со своим сверстником по имени Шумное Сопло отправлялся бороздить океанские просторы. Первое время мать беспокоилась — не слишком ли рано ее сын становится самостоятельным? Потом решила, что он действительно стал взрослым и чересчур нежная опека с ее стороны его тяготит.

Целыми днями юнец резвился со своим другом. Правда, инстинкт безопасности подсказывал им, что отрываться слишком далеко от стада неблагоразумно. Океан был населен страхами — по нему вдоль и поперек носились стаи черных зверей с белым брюхом и косыми спинными плавниками. Мать рассказывала, что от их зубов погибало немало финвалов.

Но рассказы рассказами, а жизнь жизнью. Голубая Гора и Шумное Сопло не очень-то верили этим рассказам, гонялись друг за другом по безбрежной океанской пустыне. Дни бежали безоблачные, веселые, быстрые. Однажды Голубая Гора нырнул в бездну и погнался за косяком юрких сельдей. А Шумное Сопло остался на поверхности. Вскоре Голубая Гора нагнал косяк, и он рассыпался перед его носом во все стороны, как тысяча серебристых осколков. Голубой Горе нравилось это зрелище, нравилось ощущение радости, доставляемое преследованием быстрых серебристых рыб.