Проделки на Кавказе

Скоро к раненому явился косой смуглый армянин, у ко­торого из-за густых бакенбард, скрывавших полноту щек, и черных длинных усов, осенявших тонкие губы, вздымался огромный, багрово-синий нос; опухшее, вздувшееся лицо лавочника убедительно доказывало, что он горячо пил са­мые горячие напитки. Одежда армянина состояла из синей черкески, изукрашенной серебристым галуном; грудь и пле­чи испещрены были красным сафьяном.

— Ты принес счет?— спросил Александр.

— Как же, ваше благородие! Дай бог здоровья, право, очень надо деньги.

— Я призывал тебя вовсе не для получения денег, а для того, чтобы объявить тебе: ежели ты не захочешь исполнить одного моего приказания, так ни гроша от меня не полу­чишь.

— Как же! Моя знает, ваш всегда шутит; а право, дел плохо, должник много, никто не платил — совсем разоре­ние!

— Врешь, армяшка! Не должники разоряют вашего бра­та, а казачки — вы до них больно лакомы! Они-то, уверяя, что грех иметь дело с армянином, дерут с вас напропалую.

Знай же, если ты не исполнишь моего требования—я объ­явлю в сотне, что беда тому казаку, у которого, жена, се­стра или дочь свяжется с тобою. . ...

— А что ваш благородие приказал будет?

— Вот что: возьми эти три червонца и отправляйся в штаб-квартиру кордона; там достань мне копию с донесения, сделанного начальником о деле, в котором я был ранен.

— Как можно, ваш благородие! Моя никак нельзя это сделал—ей-богу! Вот счет, пожалуйста, ваша мне деньги дай.

— Я тебе, мошенник, уже сказал и опять повторяю, ни копейки не получишь, покуда не сделаешь, чего желаю! Отопрусь от долга и отдам приказание в сотню.

Армянин, кладя счет на стол, молвил улыбаясь:

— Моя знает, ваш благородие всегда шутит.

— Что за шутки с подлым армяшкою!—гневно возразил Александр.—Берись сейчас за мое поручение или пошел вон, мерзавец!.

Армянин вышел.

Александр взял счет и прибавя: «Такого-то числа по се­му счету уплачено мною четыреста рублей; остаюсь должен одиннадцать рублей»,— подписался внизу. После того он велел призвать к себе одного казака и приказал ему из­ведать непременно, с которою из казачек живет лавочник. Казак скоро возвратился с удовлетворительным ответом: армянин был в связи с Марковною. Пустогородов, наградив исполнителя поручения, запретил ему рассказывать, зачем был призван к капитану; между тем послал за казачкой.

Ежедневные посетители раненого сидели все у него, ко­гда слуга доложил, что пришла Марковна. Александр про­сил своих гостей оставить его на несколько секунд наедине с нею. Отец Иов, выходя из комнаты, увидел краснощекую молодую женщину. Он возвратился к больному и стал уго­варивать его не пускать кааачки ксебе, объясняя свои опасе­ния; но Александр? успокоил доброго старца, заверив его, что свидание с казачкою имеет совсем иную цель, нежели думает священник. Отец Иов вышел. Марковну впустили.

— Здорово, Марковна!—сказал Александр, играя тремя червонцами. :

— Здравствуйте, ваше благородие!—отвечала казач­ка,—зачем изволили посылать за мною?

— Дело есть до тебя, молодушка! Посмотри-ка в той комнате, нет ли кого?

Глаза казачки засверкали, обращаясь то на Александра, то на червонцы. Скрывая радость под притворной сты­дливостью, она взглянула в другую комнату и сказала:

— Никого нет-с.

— Ну так подойди поближе ко мне.

— Зачем мне ближе подходить!—молвила молодка, опустив глаза и подергивая платок.

— Взять вот эти деньги.

— За что же я возьму от вас деньги, ваше благородие? Нет, мне не нужно их: у меня муж беда как ревнив, до смерти заколотит!

Между тем глаза Марковны устремлены были на чер­вонцы.

— Врешь, дура! Мне не станет ревновать, даже если б в самом деле был ревнив. Ну, иди же сюда; ведь я ранен, не могу встать.

Бочком, ломаясь и будто нехотя, казачка, подходила, спрашивая протяжно:

— Да зачем же пойду?

— А вот зачем!—отвечал Александр, когда она была уже возле него.— Выслушай меня: ты живешь с армянином- лавочником?

— Как можно! Право нет, ваше благородие! Вам на­праслину на меня сказали.

— Слушай же, да молчи! Мне какое дело! Хоть бы с чертом жила.

— Напрасно, право напрасно.

— Слушай, говорю тебе1 Возьми вот эту бумагу и по­ложи ее в ящик, где хранятся деньги лавочника.—И Алек­сандр подал ей счет армянина.— Если ты согласна испол­нить это, в таком случае возьми себе три червонца; между тем скажи лавочнику, что тебе запрещено ходить к нему, под опасением строгого взыскания с твоего мужа; а тебе это будет выгоднее, он станет давать больше денег. Бери же червонцы!

— Слушаю, ваше благородие! Я скажу мужу, чтобы он исполнил ваше приказание: мой хозяин дружен с лавочни­ком.

— Делай, как знаешь! Но разве ты не боишься, что муж тебя ко мне приревнует и побьет?

— Наши казаки вас чтут, словно отца: ничего для вас не пожалеют.

— Очень рад этому; только не думаю, чтобы они захо­тели меня в свояки.

— Э, ваше благородие! У казаков одна пословица: «па­ши хоть сохой, хоть плугом, урожай все-таки наш!» Ну, где казаку думать о жене? Он всегда или на посту, или в походе; лишь бы дома было, что поесть да выпить, когда отпустят; остальное все равно!