Проделки небожительницы

– Кажется, я узнал этого человека! Голос почти не изменился… а главное, я вспомнил один трюк, который он как-то провернул на экскурсионном теплоходе в Кижах. Представители моей профессии часто повторяют свои излюбленные приемы… Макс, нам нужно съездить на Неву, посмотреть расписание речных трамваев.

Воскресенье выдалось на редкость теплым даже для этого удивительного сентября. На пристани речных трамваев около статуи Медного Всадника толпились одетые по-летнему родители с детьми, стремясь воспользоваться последними отголосками лета.

Ашот Арутюнян осторожно двигался в этой шумной толпе, направляясь к кассе. На плече у него висела темно-синяя спортивная сумка, которую он бережно придерживал рукой. Возле самой кассы из толпы вдруг вывернулся симпатичный худощавый человек среднего роста и бросился к нему с распростертыми объятиями:

– Ашотик-джан! Сколько лет, сколько зим!

– Простите, вы обознались. – Ашот отстранился от нежданного знакомца, пытаясь вспомнить – где же он его видел? Лицо вроде бы действительно знакомое, но такое обычное, не запоминающееся, что его память отказывалась его опознать.

– Да как же, Ашот, ты что, не помнишь? Краснодар, лето девяностого года…

– Извините, я никогда не был в Краснодаре, – не моргнув, открестился Ашот от ненужного ему знакомца, – разрешите пройти, вы меня с кем-то перепутали.

Он легонько отодвинул фамильярно приобнявшего его человека, купил билет и по шатким сходням поднялся на корабль. Тихо переговорил с матросом, отвязывавшим канат от кнехта, в воздухе мелькнула зеленая бумажка, и Ашота проводили к капитану речного трамвая. С ним он тоже тихо о чем-то побеседовал, мелькнула другая зеленая бумажка – большего достоинства, потом еще несколько, и капитан, наконец, кивнул, а Ашот, довольный результатом этого разговора, поднялся на верхнюю палубу и подошел к поручням, идущим по левому борту.

Речной трамвай отошел от пристани и медленно вышел в фарватер. Не по-сентябрьски жарко припекало солнце, по обоим берегам реки мимо отдыхающих проплывали самые красивые набережные мира, но Ашоту Арутюняну было не до этих изысков. Он напряженно всматривался в речную даль.

– Мама, мама, смотри, навстречу еще один трамвайчик плывет! – прощебетало вертевшееся неподалеку от Ашота создание лет пяти с розовым бантом в волосах.

Навстречу им действительно двигался другой речной трамвай. Вскоре корабли должны были пройти недалеко друг от друга, почти соприкоснувшись в самом узком месте фарватера.

Вдруг тот корабль, на котором плыл Ашот, сбросил ход, остановился и понемногу двинулся обратно – задним ходом. Встречный трамвай поравнялся с ним, и они почти соприкоснулись бортами.

На верхней палубе стоял Гена – молодой человек удивительно респектабельной наружности, в легком летнем костюме, в позолоченных очках. В руке он держал аккуратный кожаный чемоданчик. Гена посматривал на часы, видимо, ожидая встречи.

– Эй, Гена! Не туда смотришь! – окликнул его Ашот.

Корабли едва ли не терлись бортами друг о друга, двигаясь теперь в одном направлении. Удивленные детишки толпились вдоль левого борта, глядя на соседний трамвайчик. Какой-то малыш подошел совсем близко к Ашоту, и тот взглянул на него так свирепо, что ребенок с ревом умчался к матери.

– Покажи деньги! – быстро приказал Ашот.

Гена, оглянувшись по сторонам, приоткрыл чемодан, стараясь, чтобы его содержимое не было видно никому, кроме Ашота.

Чемодан был плотно набит пачками зеленых кредиток.

– Быстро, меняемся! – Ашот снял с плеча синюю сумку. – Пока корабли не разошлись!

– Э, нет, – Гена прижал к груди чемодан, – сначала покажи статуэтку!

Ашот огляделся по сторонам с волчьим выражением лица. Убедившись, что никто на него не смотрит, он запустил руку в сумку… и физиономия его удивленно вытянулась. Не доверяя осязанию, он уже открыто вытащил на свет божий содержимое сумки…

В его руке, матово поблескивая на ярком солнце, красовался бронзовый бюст вождя мирового пролетариата – Владимира Ильича Ленина.

Лицо Ашота исказилось от изумления и ярости. Он вспомнил случайную встречу на причале, вспомнил фамильярные объятия «давнего знакомого»… и вспомнил, наконец, самого этого знакомого.

– Маркиз, сволочь поганая! – вскрикнул Ашот, а затем выдал такой заковыристый поток ругательств, что стоявший неподалеку от него мальчуган лет шести заорал от страха, а его мамаша схватила свое чадо за руку и быстро потащила прочь от сумасшедшего дяди-грубияна.

– Это что – шутка? – холодно осведомился Гена и быстро сунул руку в правый карман пиджака. – Ты хорошо подумал, прежде чем так шутить с нами?!