Продюсер

Артем изобразил самую слащавую улыбку, на какую был способен. А потом сложил губы трубочкой и приподнял брови. Этот прием он называл «Сама невинность». Уиндслоу плюхнулся в кресло.

Ссора

Положение Агушина становилось все сложнее. У него в розыске уже был один бежавший подозреваемый в убийстве Шлица — Фарфоров. Теперь появился второй — Бессараб. Чем дальше, тем лучше понимал Агушин, что этот бандит вполне мог убить и продюсера, и Гарика. А около одиннадцати дня положение усугубилось еще сильнее. Позвонил стажер, поехавший по поручению Моджиса допрашивать Фадеева.

— Товарищ генерал, а Фадеева нет.

— Как нет? — не понял Агушин. — В отъезде, что ли?

— В том-то и дело, что не в отъезде, — цокнул языком стажер, — вчера его видели в клубе у Гарика. Более того, он уже в клубе куда-то запропастился. Его этот… Фухра… то есть Фахру… короче, Алим искал.

— Ну, там-то вряд ли… — начал Агушин и понял, что уже не уверен ни в чем.

Судя по осторожному смешку, то же самое чувствовал и стажер.

— То-то и оно, что в этом клубе вчера ужас что творилось. Я с осветителем перетолковал. Там, короче, сначала на Фадеева из-за кокса Клим Чук наехал, затем Айя Кисс выступление сорвала, а для Фадеева это верная смерть, ну, в переносном смысле. А вначале еще Бестофф нахамил имениннику…

— Алиму?! — ужаснулся Агушин.

За такое Гарик мог поплатиться крепко.

— Ага… а потом еще этот спецназ налетел. Алим вообще грозился всех порвать.

Агушин глотнул. Формально вину за внезапный налет СОБРа можно было повесить и на покойного Гарика — типа, не предупредил, типа, на входе не тормознул и, типа, не перетер. Да, лажа, но при желании можно было и Гарика виноватым сделать.

— Но главное, Фадеев реально исчез — вообще, — подбил итог стажер, — я думаю, может, его Бессараб замочил? Гарика — за проколы — нукеры Алима, а Фадеева — Бессараб…

По спине Агушина пробежал холодок.

— Ну, ты горячки-то не пори, — осадил он стажера, — а давай-ка лучше по ментовкам да по больницам отзвонись… и дотошно так… не филонь…

Но шел час за часом, а ни Фадеев, ни Бессараб так и не находились. Учитывая данные о случившейся не так давно серьезной ссоре этих двоих, версий могло быть множество. Но реальность преподнесла пока в качестве трупа ни с кем, кроме вдовы, не ссорившегося Гарика, и это совершенно запутывало дело.

Схватка

Виктория напряженно и не без раздражения ждала новостей. Адвокат Павлов сидел в Лондоне — якобы работал, причем не первый день, а она, как набитая дура, сидела дома и ждала звонка. Впрочем, с того дня, как не стало Иосифа, она уже не раз сталкивалась и с необязательностью, и с неблагодарностью. Да, сначала ей показалось, что этот адвокат действительно сумеет ей помочь. Она даже воспряла духом, загорелась, воодушевилась. Но он исчез, и вот уже более суток не было никаких вестей — вообще.

Утешало одно: гонорара не взял, но это ведь и развязывало ему руки, чтобы сыграть на другой стороне. Виктория задумалась. Она не могла решить, правильно ли поступила, доверяя этому холеному и напористому юристу. Конечно, его хвалят многие, кто имел с ним дело, но также она слышала и какие-то неприятные вещи. Не о нем конкретно, а про адвокатов вообще. Говорили, что они могут «продать» своего клиента: выведают все его тайны да и переметнутся к противнику, к тому, кто заплатит побольше. Такие случаи ей подружки описывали.

Она подошла к окну. Открыла наполовину форточку и закурила. Кусты под окнами приятно шелестели на ветру. Вечер медленно завоевывал город. Тени становились все длиннее и гуще. Она смотрела на то самое место, которое несколько раз за эти дни занимал неизвестный, старавшийся не показаться никому на глаза. Даже когда Павлов попытался настичь его, тот умело обошел адвоката с другой стороны и тут же исчез. Виктория видела эти маневры, но так и не успела ничего предпринять.

В том, что тень, караулившая ее под окном — друг, Медянская почему-то не сомневалась. Ее сердце было спокойно. И словно в ответ на ее мысли куст шелохнулся, и она разглядела темный силуэт, который плавно вплыл под дерево и замер, прижавшись к стволу. Вика рванула створку, выглянула в распахнутое окно и наклонилась, пытаясь увидеть хотя бы краешек лица незнакомого существа. Именно существа, потому что она даже не была уверена, человек ли это.

— Эй, вы там! Не прячьтесь! Я не причиню вам вреда! Выходите…

Куст и силуэт молчали.

Медянская оглядела подоконник. Он был пуст и не давал ей возможности запустить хоть чем-то в тайного соглядатая. Она затянулась сигаретой последний раз и метнула окурок в куст. Тот упал прямо под дерево, но прижавшаяся к стволу тополя тень даже не шелохнулась. Виктория рассердилась:

— Зачем вы меня пугаете?! Я сейчас вызову милицию! Может, это вы и есть убийца? А ну выходите! Я вам приказываю!

И в ответ куст затрясся, и оттуда с криком выскочил оперативник из бригады Агушина.

— Стоять! Ни с места!