Продюсер козьей морды

– Ваш патрон, Иван Павлович Подушкин. Кстати, не дадите мне его координаты? Очень хочется упомянуть в своей книге об этом замечательном человеке!

Мура покачала головой:

– Я не знакома с господином Подушкиным, он щедрый человек, в мою бытность он давал большое количество денег на содержание приюта, но никогда там не показывался, просто наш банковский счет регулярно пополнялся.

– Странно, что Иван Павлович скрывается!

– Думаю, он просто не желает распространяться о своей благотворительной деятельности, – спокойно пояснила Мура, – не всем приятна шумиха.

– Возможно, – согласился я, – но в наше время мало людей, которые делают добро тихо, обычно передача крохотного телевизора сиротам сопровождается фейерверком газетных статей о щедром меценате. Я пишу книги от имени звезд, на данном этапе, как вы уже знаете, работаю над биографией Алины Брин. Но вот побеседовал с вами и понял: предложу издательству книжку об Иване Павловиче Подушкине. Не знаете, как на него выйти?

Мура развела руками:

– Понятия не имею! Никакого общения у нас не было.

Я опять наткнулся на стену.

– И кто привел Алину Брин в приют – тоже неизвестно? – закручинился я.

Мура расправила ладонью скатерть.

– Насколько мне помнится, Неля, заведя беседу о Брин, обронила, что сама с певицей не знакома, как и я, увидит ее впервые, а вот по телефону с Алиной она беседовала. Наш номер дала звезде Зина.

– Это кто такая? – спросил я.

– Карташова Зинаида Семеновна – старшая медсестра, – пояснила Мура, – вернее, она была ею, когда я служила заведующей. Сейчас попытаюсь разыскать ее телефон.

– Сделайте одолжение, – обрадовался я.

Мура встала, выдвинула ящик письменного стола и принялась рыться в нем, приговаривая:

– Моя старая книжка, отлично помню, здесь лежала! О! Вот она! Надеюсь, Зинаида Семеновна живет в прежней квартире. Да и зачем бы ей перебираться в другое место? Ну-ка… триста семьдесят пять… Алло! Добрый день! Будьте любезны Зинаиду Семеновну! Ее коллега по работе. Вернее, я служила в Центре «Мария», а Зинаида Семеновна… О господи! Когда? Не может быть! Какой ужас! Бога ради, простите! Я не знала. Примите мои соболезнования и еще раз извините!

Мура положила трубку на стол и растерянно посмотрела на меня.

– Она умерла.

– Жаль, – вздохнул я, – от возраста или по болезни?

Мура села в кресло.

– Ужасное положение! Наверное, я своим звонком доставила ее мужу неприятные переживания. Зинаида Семеновна была моложе меня. Супруг сказал, она пару месяцев назад попала под машину, переходила дорогу в неположенном месте.

– Очень грустно, – согласился я. – Как вы думаете, муж знал приятельниц Зины?

Мура схватила со стола газету и начала ею обмахиваться.

– Наверное. У супругов, как правило, нет тайн друг от друга.

– Дайте мне телефон покойной.

Марьям Абрамовна исподлобья посмотрела на меня.

– Ну хорошо, – с сомнением сказала она, – только очень прошу, если супруг Зинаиды Семеновны спросит, где вы взяли номер, не говорите обо мне.

– Можете не сомневаться, – заверил я ее.

Мура вновь потянулась к растрепанной книжке.

– Так, записывайте. Улица Закревского, дом четырнадцать, квартира один.

– Спасибо, но я хотел иметь номер телефона.

– Господи, я совсем ума лишилась, – воскликнула Мура, – так перенервничала, услышав про трагедию с Зинаидой Семеновной. Триста семьдесят пять…

Я тщательно запротоколировал сведения и решил задать последний вопрос:

– Как зовут мужа погибшей?

Мура собрала лоб морщинами.

– Константин! Нет, Кирилл!

– Ладно, – быстро сказал я, – огромное вам спасибо.

– Не за что, – грустно ответила Марьям Абрамовна, – жизнь хрупкая штука. Ходишь, строишь планы, расстраиваешься по пустякам, суетишься, потом бах, из-за угла выскакивает пьяный шофер на грузовике, и все заканчивается.

…Покинув квартиру бывшей заведующей, я внезапно ощутил сильный голод и отправился искать кафе. Попавшийся по дороге вагончик с шаурмой миновал не оглядываясь, хотя из него растекались умопомрачительные запахи. А заведение с надписью «Курочка от бабушки» показалось мне вполне симпатичным, на окнах висели полосатые маркизы, у двери был расстелен ярко-зеленый ковер.

Глубоко вздохнув, я вошел в зал, оглянулся и немного успокоился. Интерьер не вызывал отвращения: с десяток аккуратных пластиковых столиков, несколько вполне трезвых, скромно, но чисто одетых посетителей, и никаких неприятных запахов, а за стойкой с кассами весело улыбались совсем юные девушки, наверное, студентки, подрабатывающие в свободное время.

Не успел я получить кофе и куриную грудку, как внезапно ожил мобильный.

– Ваня! – пророкотал не совсем трезвый голос. – Это Слон!

Я моментально вспомнил детские стихи: «У меня зазвонил телефон. «Кто говорит?» – «Слон!»

– Вы откуда? – машинально спросил я. – От верблюда?

– Нажрался? – с укоризной осведомился бас. – Попытка номер два, тебя беспокоит Владимир Слон. Ты же мне сам на днях звякал, просил прикинуться Майклом.

– Привет, Вова, – обрадовался я, отхлебывая кофе, – извини, я глупо пошутил насчет верблюда.

– Ниче, – благодушно отреагировал бывший однокурсник, – это ты меня прости.

– За что?