Продюсер

Медянская всхлипнула и достала платок, а Артем сел в кресло рядом и, не выпуская руки, начал рисовать в смешных и ярких картинках свое путешествие и встречу с «бульдогом — Медленным ветром». И постепенно Медянская приходила в себя. Сначала улыбнулась, потом два раза хихикнула, пусть и хлюпнув носом. Но Павлов не останавливался; его уже вовсю несло по волнам фантазии.

— И вот тут я достал шпагу и вскричал: «Защищайся, подлый трус Уиндслоу! Ты обидел прекрасную Дульсинею Медянскую!»

Вика хихикнула.

— Ты подверг сомнению высочайший манускрипт магистра ордена генеральных прокуроров Агу-Магу-Бабушина! Сейчас ты ответишь за свою жадность и недоверчивость!

Вдова опять хихикнула и поправила растрепавшиеся волосы. Этот сказочник-адвокат явно ей нравился.

— И что сказал чародей Уиндслоу?

Павлов поднял брови.

— Он? А что он ответил? Ах да! Он просто сдался и сразу же все подписал. Вот и бумаги.

Артем наконец отпустил ее руку и вытащил на стол из портфеля документы. У Виктории расширились глаза. Она подняла верхний лист соглашения и трясущейся рукой протянула Павлову:

— Читайте, Артемий Андреевич. Прошу вас!

— Я все помню наизусть, дорогая Виктория Станиславовна. Вам причитается миллион фунтов в качестве страхового возмещения за гибель супруга. Деньги переведут на ваш счет до конца следующей недели. Все это указано в соглашении. Оно подписано уполномоченными лицами. Отказаться невозможно. Все!

— Господи! Неужели?! — Она готова была разрыдаться, но теперь от радости. — Как же мне вас благодарить? Артем? Скажите?

Артем смешливо отмахнулся:

— Ой! Вот незадача! Знаете, такой вопрос задали одному адвокату в анекдоте…

— И что же ответил этот адвокат?

— Он сказал: «Мадам, с тех пор как изобрели деньги, эта проблема решается легко!»

Медянская рассмеялась.

— Ха-ха-ха! И впрямь. Что это я с глупыми вопросами? Отлично. Как только я все получу, я рассчитаюсь с вами, Артем. Но в любом случае… — Она наклонилась вперед так, что лицо ее оказалось прямо перед носом Павлова. — Спасибо вам, адвокат Павлов! — и она чмокнула его прямо в губы. Коротко и звонко.

Оба отстранились. И покраснели. Артем встал:

— Спасибо за благодарность, Виктория. Я сделал то, что мог. И то, что должен был сделать. Но надо еще кое-что проделать. Ведь это только первая наша победа. Главное сражение впереди. Войска подтягиваются. И пока перевес сил не в нашу пользу. Понимаете?

Медянская кивнула:

— Отлично понимаю. Но и это уже о-о-очень много. Для меня сейчас это уже целое состояние. Я, по крайней мере, смогу уехать к сыну в Америку и побыть там с ним подольше. Пока все успокоится здесь. Так?

— Абсолютно! Уезжайте как можно скорее. Но прежде всего завтра надо съездить к нотариусу и оформить все бумаги. Договорились?

— С вами, Артем, хоть в суд!

— Нет-нет! Лучше к нотариусу.

— Как скажете, капитан Морган. — Она улыбнулась, на мгновение задумалась и, понизив голос, таинственно добавила: — А еще, Артем, в честь вашей победы… я… знаете что сделаю?

Артем насторожился:

— Не пугайте меня, Виктория.

— Я брошу курить! Вот так! Раз и навсегда. Начинаем новую жизнь.

Утопленник

Агушин подключил все, что смог, перекрыл все трассы, вокзалы и аэропорты, запросил помощи у всех сопредельных ведомств. Но Бессараб словно в воду канул. А потом секретарша сообщила по громкой связи, что к нему пришли из следственной группы, и Агушин недовольно откликнулся:

— Ну, и кого там несет? Пусть заходит!

В двери показался тот самый стажер, что разыскал пистолет. К сожалению, экспертиза и исследование оружия ничего толком не дали, а лишь подтвердили, что пуля, попавшая в сердце, была выпущена именно из него. Выяснилось, что само орудие преступления 1939 года выпуска находилось более тридцати лет под землей. Затем, видимо, экспонировалось в музее. И лишь после этого неизвестный злоумышленник им воспользовался. Причем так неудачно, что уже от первого выстрела ствол пистолета искривился и стал абсолютно непригодным для стрельбы.

Все остальное, то есть самое важное для следствия, так и осталось покрыто туманом.

— Заходи, говорю! — подбодрил стажера Агушин. — Что у тебя стряслось?

— Геннадий Дмитриевич, тут такое случилось… В общем, Ивана Бессарабского нашли.

— Что?! — взлетел в кресле Агушин. — Где?! Как?! Уже допросили?

— Его уже не допросишь, — грустно махнул рукой стажер. — Бессараб — труп. Только что из воды вытащили. В машине.

Агушин мысленно охнул.

— Так, так, так! Ну-ка, повтори, что ты сейчас сказал!

— Я говорю: найден труп Ивана Бессарабского. В реке. Упал или, скорее, сброшен в воду вместе с автомобилем. В районе Нагатинского затона. Там глухо. Могли вообще не найти.

— Так! Медики осмотрели?

— Да. Вот акт и протокол.

Молодой следователь протянул бумагу, и Агушин жадно впился в текст заключения.

— Так. Вот как? Ага! — беспрерывно бормотал он под нос. — Ой-ой! Ясно. Понятно. И здесь? Угу. Все нашли. Молодцы.

Дочитал и поднял взгляд:

— Ну что же, стажер Васечкин… молодца! Хвалю! — Он встал и с чувством пожал руку молодого коллеги.

Тот покраснел и глуповато заулыбался: