Продюсер

— Так. Спокойнее! — Агушин поднял руку и многозначительно обвел взглядом недовольных сотрудников. — Я не буду объяснять сложности задачи, не буду вас стращать, не буду ничего обещать. Скажу только одно… — Он снова сделал театральную паузу. Поднял левую руку…

Кто-то тяжело вздохнул. Агушин славился своим артистизмом, отчего, видимо, и получил не только прозвище Артист, но и дело убитого продюсера Шлица. Но в столь трудный момент паузы вызывали у коллег раздражение.

— Итак, скажу лишь одно… Только что мне звонил… — снова пауза и уже три вздоха: — Мне звонил сам Президент страны!

В комнате повисла тишина. Слышно было лишь, как в углу тикают огромные напольные часы, подаренные, судя по бронзовой табличке, какими-то благодарными бизнесменами хозяину кабинета за какие-то «бескорыстные усилия по восстановлению справедливости». Агушин насладился вниманием и тихо закончил свой монолог:

— Да, друзья. Именно Президент звонил мне лично и советовался. Он верит в наши силы и готов нам помогать. Мы не должны его подвести.

— Кто бы спорил! — не удержался другой «важняк» — Рональд Рональдович Моджис.

Несмотря на молодость и прибалтийские корни, Моджис уже несколько раз выполнял ответственные поручения высшего руководства по расследованию не менее значимых дел. Порою даже с политическим подтекстом. Однако ни разу не встречался и не говорил ни с одним из бывших, а тем более новым Президентом.

«Ревнует», — подумал Агушин и специально для крикнувшего повторил:

— Мы не можем подвести нашего Президента. Я лично выполняю теперь его поручение. Давайте не забывать, для чего мы собрались здесь.

— Давайте, давайте, Геннадий Дмитриевич. А то уже битый час ждем! — снова подначил Моджис.

Агушин сделал вид, что не услышал сарказма, и требовательно оглядел подчиненных.

— Первичные материалы собраны. Нужно их быстро проанализировать и предложить версии. Предлагаю всем высказываться по порядку. Пожалуйста, начнем с вас, Рональд Рональдович! — Следователь улыбнулся и тут же взял ручку и лист бумаги.

Он всегда записывал предложения своих коллег, чтобы на досуге еще и еще раз разобрать и изучить. И порой он выуживал из прозвучавших на очередном совещании выступлений весьма толковые версии. Высказанные вскользь, они часто не замечались, как не замечают игроки в популярной программе «Что? Где? Когда?» прозвучавших верных направлений мысли и даже готовых ответов. Причем сам Агушин выдвигать рабочие версии не умел вовсе, но вот собрать все услышанное, переработать и выдать в качестве своего плана расследования у него получалось изумительно. Так он поступал и сейчас, а тем временем следователь Моджис встал и уверенно начал доклад:

— Очевидно, что версии самоубийства и несчастного случая при обращении с оружием отпадают. Так?

— Так! — согласились все присутствующие.

— Дальше. Судя по роду деятельности, Шлиц имел немалое влияние на весь шоу-бизнес. Так?

— Так! Так! — эхом откликнулись коллеги.

Агушин покривился. Эта привычка Моджиса все время требовать подтверждения его безукоризненным выкладкам всегда его раздражала.

— Основная версия, на мой взгляд, заказное убийство на почве бизнеса. Надо смотреть, с кем он вел дела и с кем поссорился в последнее время.

— Вы предлагаете перелопатить весь отечественный бомонд? — подначил Агушин.

Моджис на мгновение опешил, и было видно — завелся.

— А хоть бы и так! Вон Починок всех их в свое время тряс как грушу и заставлял платить налоги. Так что они теперь наученные. Будут давать показания как миленькие.

— Ну-ну. Вот вам и поручим провести допросы Пугачевой, Кобзона и Ротару, — съязвил Агушин.

— Нет проблем! — зло огрызнулся Моджис и сел.

— Хорошо, — постучал пальцами по столу Агушин, — думаю, что начнем с документов. У Шлица дома и в офисе изъяты все документы по проектам. Предлагаю в соответствии с планом следственных действий работать по всем обозначенным направлениям. Вся информация от оперативников и по конкретным следственным мероприятиям сходится ко мне. Меня назначили руководителем группы, мне и отдуваться. В том числе и перед Президентом.

Агушин вздохнул, многозначительно поднял указательный палец… И в тот же миг в дверь с силой ударили с другой стороны. Все повернулись. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник следователь-стажер, которого Агушин отправил осматривать окрестности дома и все мусорные баки. Стажер запыхался, а увидев сразу так много начальников, — ему в его должности все они были командирами, — смутился. И лишь увидев вопросительно глядящего Агушина, ободрился и кивнул:

— Здрасьте! Геннадий Дмитриевич, я к вам.

— Чего ты врываешься как угорелый? — Агушин понимал, что стажер прибежал с какой-то важной вестью, и все-таки рассердился: — Ну! Говори же! Чего молчишь?!

— Ой. Извините! Так это, я же нашел! Нашел! — Он замахал руками и каким-то предметом, упакованным в грязный полиэтиленовый пакет.

— Что ты там нашел? Горе ты мое! А ну, тащи сюда!