Продюсер

Зрачки Алимджана еле заметно сузились.

— И тут ты промахнулся, Артемий Андреич. Ай-ай-ай. Как же так? Такой большой, умный адвокат — и такие ошибки делаешь.

— Алим, я ошибок не делаю, — еще более серьезно возразил Артем. — Моя профессия — ошибки исправлять. Причем чаще всего чужие.

— Тут ты прав. А как же быть с этими детьми? Клима я уже продюсирую. Он и живет теперь у меня. Эту девочку — Кисс — тоже буду.

Глаза Алима загорелись лихорадочным блеском, и Павлов ясно понял, что неожиданно зацепил самую больную струну Алимджана. Выпускать ее смысла не было, приходилось играть хоть какую-то мелодию.

— Интересно. А ты с вдовой Медянской уже все бумаги оформил?

Наступила пауза. Хуже того, Павлов посмотрел Алиму прямо в глаза. Такой взгляд тот не прощал никому. Исключение делал для членов семьи и нескольких ближайших друзей. Павлов в их круг не входил. Именинник чуть сильнее стиснул салфетку, которую держал в правой руке, после того как смахнул капли воды с губ, и равнодушно, даже холодно отвел глаза.

— Бумаги? Артем, ты же знаешь, что бумагам цена — копейка. Главное — люди. Давай-ка мы самого героя и спросим.

Алим повернулся к помощнику, который тенью продолжал стоять чуть сзади и справа, сделал какой-то жест, и тот моментально поспешил за сцену. На самой сцене вовсю продолжали выступать какие-то молодые ребята, объединившиеся в группу со странным названием «Go West!». Они скакали по сцене, пели хип-хоп и рэп, но гостям нравилось, а это было для Алима главным. А через пару минут возле Павлова и Алима появился Клим Чук.

Артем еще ни разу с ним лично не беседовал и не встречался. С первого взгляда он ему не понравился. Полуоткрытый рот, бегающие глаза, расширенные зрачки, козлиная бородка и редкие усики. Вихляющаяся походка, полуспущенные джинсы. Павлов не понимал, что в нем может привлекать стильного, холеного и очень-очень богатого Алимджана Фархутдинбекова.

— Папуля, привет! Ты меня звал?

Певец как-то расхлябанно присел на подлокотник кресла Алима, и тот молча кивнул и улыбнулся адвокату:

— Видишь, брат? Я для него не продюсер, а «папа». Вот тебе и весь ответ. Извини. Твое право против семейного не катит.

— Да уж. Тогда у меня вопрос к «сыночку». Позволишь?

— Конечно. Сынок уже совершеннолетний. Хотя соску все еще сосет. Не могу его отучить никак эту гадость курить! — Алим махнул рукой, но по тому, как напряженно сверлил он из-под полуприкрытых век Павлова своими черными как вишня глазами, было ясно: для него сейчас главное — не «соска» Клима Чука.

— Федор Петрович, — обратился Павлов к Чуку по имени-отчеству.

Тот скривился, но промолчал.

— Скажите, вы подписывали когда-либо, с кем-либо, какой-либо контракт? Имеется в виду продюсерский или авторский договор?

— Ну? Может, и подписывал. А что? Я тебе что? Все должен… — начал, кривляясь, Чук, но его вдруг резко одернул Адимджан.

— Ну-ка, прикуси язык! — схватил он певца за руку и стиснул изо всех сил. — И пасть прикрой!

Клим закусил губу и застонал:

— Уйя-я-а-а! Алимчик, папулечка, больно же! А чего он лезет?

Алим отпустил его и вытер свою ладонь о салфетку. Улыбнулся Павлову как ни в чем не бывало:

— Извини, брат. Молодой. Невоспитанный. Вот и приходится его воспитывать. А ты, — ткнул он указательным пальцем в спину Клима Чука, — ответь уважаемому человеку.

— А что я? Я ничего, — забубнил тот, — я не подписывал ни с кем ничего.

Артем едва заметно приблизился.

— А как же договор с продюсером Иосифом Шлицем и с компанией «Олл старз»? Разве не помните? Всего-то два года тому назад. Ну, как? Припоминаете?

Глаза Клима забегали. Он чувствовал, что этот случай не из тех, когда Алим берет все на себя и решает что-то за него, как за ребенка.

— Ну-у-у… не помню. А что вы мне про Шлица рассказываете? Он вообще умер! Я теперь никому ничего не должен! Ясно?!

Алимджан, видимо довольный решительностью подопечного, улыбнулся.

— Никому и ничего. Видишь, Артем. Ответил он?

Артем кивнул:

— Ответил, Алим. Только он глубоко заблуждается! Со смертью Шлица, хоть она так выгодна оказалась многим, — он обвел рукой вокруг стола, — права не прекратились. Они перейдут Медянской Виктории. Она фактически ими и сейчас должна распоряжаться.

Олигарх всплеснул руками:

— Так пусть распоряжается! Кто ей не дает?

— Не дают, Алимджан Джабраилович! Не дают! Все вдруг решили поделить этот пирог, который Иосиф выпекал всю жизнь. Даже тебе кусок достался.

В подобных юридически значимых случаях Алим должен был знать все как есть, без малейших умолчаний.

— Какой кусок? — насторожился именинник.

— Вот этот! — Павлов указал на все еще сидящего рядом Клима.

Тот уже нацепил неведомо откуда вытянутые наушники и слушал «Ай-под», совершенно не заботясь тем, что два зрелых, много значащих в своих кругах человека говорят о нем. Артем покачал головой.

— Только, скорее, не «какой» кусок, а кусок «чего». Видимо, кусок «г».

— Иди! — столкнул Чука с кресла Алимджан, и тот сразу же убежал.

«Словно собачка», — подумал Артем и глянул на олигарха. Тот улыбнулся: