Продолжай

Окает она. Очень ярко и явно окает. И как Слава раньше не замечал? Где так говорят? Где же? Он же знает…

Вместо ответа он встал с места и образцовым галантным жестом протянул руку. Ресторан – так ресторан. Все мне там выложишь, окающая ты моя. В том числе, и откуда сама.

* * *

Спустя час, удовлетворив свидетеля Дашу – Дарью Дмитриевну, как не без гордости она сообщила Ракете – с помощью стейка и бокала коньяка, Слава был удостоен рассказа. В процессе которого некстати вспомнил вдруг, что выговор у девушки  – вологодский. От волнения и спиртного он стал превалировать в речи, и название всплыло само. Это было единственное ясное суждение, что настигло его. Остальное, что услышал – требовало… осмысления.

- Я не хотела подслушивать, правда! Привычки такой не имею, - так мы и поверили, угу. – Но они так ругались, что не слышали, как я зашла-то в приемную. Полина Алексеевна плачет, Багринский орет.

 - Что орет-то? – эта манера добавлять «то» к месту и не к месту заразна!

- Ты, говорит, как специалист мне нужнее, чем как женщина. Но если будешь дурить – обойдусь и без того, и без другого.

- Я все равно не понял, из-за чего сыр-быр.

- Вот ты недогадливый, - Даша под действием коньяка вдруг перешла на «ты».  – Роман у них был.

Ро-ман. Где-то мы это уже слышали.

- Такой роман, что искры летели,  - продолжила Даша. - А потом она забеременела. А он ей – делай аборт. Вот и весь сыр-бор.

И тут же всплыли в памяти злосчастные, неконтролируемо размножающиеся Коровкины. Он хотел узнать, чем они ее так зацепили? Вот, на один из череды вопросов ответ, похоже, получен. Лучше бы его не знать.

- И что? Сделала?

- Мне Полина Алексеевна не докладывается, - хмыкнула Даша и сделала такой глоток коньяка, каким не стыдно и пива отпить. И не поморщилась даже. Крепкие в Вологде девицы. – Да только потом  ни беременности, ни ребенка…

 Скот ты, М.Т. Натуральный скот. Хотя как знать, как бы сам Ростислав поступил в такой ситуации. Не бывал, судьба миловала, так-то в теории  легко оставаться благородным. А если сам…

Нет, все равно скот. А, с другой стороны, зачем  Полине ребенок от такого скота. Ох, как запущено-то все…И сложно. И непонятно.

- Ну а сейчас она где? – ему нужно больше информации. Конкретной, практически применимой. Чтобы как-то разобраться.

- А ты знаешь, Росик, что собаки умирать уходят из дому?

- Чего?! – он даже не понял, что изумило больше: Росик или собака.

- Того, - после еще одного богатырского глотка пустой бокал отправлен на стол. – Кончилась ПолиночкаЛексевна. Силы у нее кончились. И терпение. Уползла, залегла на дно – раны зализывать.

- Откуда знаешь?

- Бабья чуйка, - фыркнула непочтительно. -  Закажи мне еще коньяка.

- И что – оклемается? – после исполнения очередного вологодского каприза.

- Должна.

Какие мы уверенные, любо-дорого поглядеть. А может, это в тебе коньяк говорит, деточка? Спросить что ли у него? Или у тебя?

- А мне что делать? – и сам изумился своему вопросу. Нашел, у кого ответы искать. У кого советов спрашивать.

 - А ты тут при чем, касатик?  - Даша споро вцепилась в принесенный заказ и тут же ополовинила его. - Ты ей кто?

Они молчали и смотрели друг на друга. В женском бокале методично убывал семилетний коньяк, в мужской чашке стыл кофе. А потом Слава откинулся назад на спинку стула.

- В эту вашу Вологду я ни ногой. Не бабы там, а ведьмы!

-  Обижаете, РОстислав ИгОревич. ОбыкнОвенные. Вы прОстО От таких Отвыкли.

На том познавательный вечер и кончился. Наутро Славе на телефон пришли от Даши данные о матери Полины: фамилия, имя, отчество, адрес. И даже вовсе не Саранск это, а где-то на периферии региона. Ну что же, тем проще, не надо будет всю Мордовию переворачивать кверху ногами. Пару дней взял на разруливание спешных вопросов – и в путь. Надо же посмотреть, что эта за Мордовская школа адвокатуры.  И с мамой познакомиться заодно. Судя по всему, незаурядная должна быть женщина.

Заседание шестое. В слушании объявляется перерыв.

Поезд тронулся рывком, и перрон за окном  - с продавцами пирожков, напитков, вяленой рыбы, с встречающими, провожающими, с зеленым зданием вокзала за ними – поехал влево, стремительно исчезая, сменяясь путями. Другими поездами, перегонами. Очередными. Поезд «Москва-Владивосток» набирал ход, везя  пассажиров в своем железном нутре согласно купленным билетам. И увозя одну пассажирку прочь от ее проблем.

* * *

Женщины семейства Чешко обладали двумя ярко выраженными, характерными особенностями. Первая из них – влюбчивость. Точнее, способность влюбиться мгновенно и с первого взгляда. Во взгляд, разворот плеч, улыбку, коротко и спортивно подстриженный затылок. В черт-не-пойми-пойди-разберись-во-что.