Продолжая движение поездов

Какое-то время молчали – Сузанне не знала, что еще сказать, и не была уверена, что улетучившийся кофейный пар стоит дальнейшей беседы. Но внезапно попутчик признался:

– Я бил ее…

– Ого. Не терплю мужчин, которые могут ударить. Я бы кастрировала таких сразу. Она в полицию не обращалась?

– Нет, отчего… – будто не заметил резкого высказывания Сузанне. – У Моники синяков не было, я не так… Я только пощечины. Я сам знаю, что это было неправильно. Но когда она начинала говорить, я не мог сдержаться. Во мне все закипало. Она говорила такие мерзкие вещи. И дети. Они тоже получали пощечины. Они тоже… По вам вижу, что у вас нет детей. Вы не знаете, какими дети могут быть мерзкими. Они смотрят на тебя наглыми глазами и ухмыляются. Я был беспомощен перед ними. Нет, я не жалею, хорошо, что они ушли от меня. Это были только пощечины, не больно. Но обидно. Я ее понимаю.

Говорил он с полуулыбкой, словно о каких-то мелочах, вероятно, как многие жители этой страны, считая, что в человеческом существовании ничего не нужно замалчивать – ни уродливого, ни стыдного, ни страшного, что все это – часть жизни, и обезопасить такие вещи можно, только спокойно о них разговаривая. С первым встречным. Сузанне это не нравилось, к тому же здесь явно был перебор с откровенностью.

– Я много раз раньше слышала, что в поезде незнакомым рассказывают подробности, которые скрывают от родных, но сама с таким сталкиваюсь впервые. Хотя поездами езжу постоянно. Знаешь, никогда в это не верила. Что не снимает с тебя ответственности, ты подонок, и это ясно. А что за симпозиум?

– По моему направлению, новые тенденции, перед докладом не люблю распространяться, прости. Вот после – пожалуйста. У тебя такой забавный акцент. Ты откуда? Я имею в виду, изначально?

– На симпозиум… Слушай. У тебя там отель оплачен, я так думаю? Но если хочешь – я сняла небольшие апартаменты в одном пансионе… Это бывшая ферма, на природе, за городом. Ехать на такси. Я думаю, мы там и вдвоем поместимся, ты мне мешать не будешь. Если хочешь на природе разобраться в себе…

– Ты что, смеешься?

– С чего бы? Что тебе этот симпозиум? Но ты подумай, мне еще сорок семь минут ехать.

Он усмехнулся и пожал плечами, не совсем понимая, она шутит или всерьез.

Начал пить свой кофе, а ее стаканчик уже был пуст. Она запихнула стаканчик за столик и отвернулась к окну, в котором плыли твердые мокрые стволы и ветки с повисшими на них слабенькими осенними листьями и каплями. С чего вдруг заговорила так нагло? Она много времени проводила в одиночестве и была скорее сдержанной, молчаливой, но когда встречалась с другими людьми, такое иногда происходило: в ней будто просыпалась другая личность, болтливая, нагловатая. Что она несла? С другой стороны, разделить одиночество с кем-то – даже с разведенным садистом – не так уж плохо, когда находишься в этой стране в октябре-ноябре. Может, его следовало бояться, но она уже поняла, как с ним обращаться и как надо себя вести в случае чего. Дождь за окном усилился. Через сорок семь минут он сказал:

– На фиг симпозиум. Я иду с тобой, – и, не дождавшись быстрого ответа, добавил вежливо: – Если твое предложение остается в силе.

– О’кей, – сказала Сузанне. – Понесешь мой чемодан до такси, да?

Носить и возить чемодан всегда было тяжело, даже этот, удобный, на четырех колесиках. Недостаток кочевой жизни.

Через мелкий дождь быстро добрались до бывшей фермы среди лесов, урегулировали формальности с хозяйкой, поднялись по лестнице. Сузанне обрадовалась, что у нее снова есть крыша над головой, замена дому. Она любила наблюдать и фиксировать радость внутри себя и улыбалась искренне. Патрик (в такси назвал себя) был немного растерянным и удивленным, но старался скрыть это за деланной самоуверенностью, будто у него в привычке было садиться в чужие поезда и сходить на чужих станциях.

Выглянула в окно – поле, за ним лес. Место на самом деле безлюдное, до ближайшей деревни километр. В коридорах пансиона пахло старыми стенами и животными, которых на ферме давно не было. Хозяйка приняла их за мужа и жену или по крайней мере за постоянную пару. В их распоряжении оказалась мансарда: небольшая спальня, кухня со столовой и современная, недавно отремонтированная ванная комната с туалетом. Сузанне забавляла растерянность, которую не удалось скрыть ее спутнику, когда она разделась, чтобы принять горячую ванну. Она привыкла: ужимки, стеснение – пустая трата энергии. После уличной сырости было так приятно окунуться в душистую воду и сквозь пену слышать, как Патрик хлопает дверцей, – в спальне был большой деревянный шкаф, он развешивал свои вещи. Дверь в ванную заперла изнутри. Косое чердачное окно в ванной комнате было из обычного прозрачного стекла – снаружи заглянуть могли разве что птицы. Посмотрела – сосны под моросящим дождем на холмах. Спрятала лицо в теплую пену, закашлялась, не замечая.