Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей

23. Варда ведь погрузился в попечение и управление государством и как родственник более всех других любим был царем. Как бы в награду за сестру получил он титул куропалата и вместе с Михаилом (вступавшим тогда как раз из детского возраста в мужеский[53]), как уже говорилось, всей мощью своей и силой двинулся против исмаилитов и Амра[54]. Вступив же на неприятельскую землю, подошел к Самосате, городу могущественному и силой изобильному, и приступил к осаде. Но видно, забыли они, что подняли на сей раз руку не на Феодору, а на хитроумных мужей. И вот на третий день осады в воскресенье собрались они совершить бескровное таинство[55], дабы приобщиться святых тайн, и тут неожиданно, то ли потому, что не выставили никакой охраны, то ли по неопытности недооценили город, решив, что никто не осмелится поднять руку на ромейского царя, только в тот час, когда собрались приобщиться святых тайн, со всех сторон выступили из города с оружием в руках враги, и при их виде не осталось ни одного ромея, не пустившегося в бегство. Да и сам Михаил, едва успев сесть на коня, не на бой устремился, а в бегство. Он с трудом спасся, бросив шатры и все имущество. Говорят, что там отличился уже упомянутый Карвей – строитель Тефрики, который не только учинил великую резню среди простых воинов, но и пленил из больших начальников цанготува Авессалома, палатина Сиона и других ипостратигов и турмархов, числом сто человек. После конца войны упомянутые начальники содержались в тюрьме. Получив из дома деньги, они вручили большой выкуп Карвею и просили отпустить их из плена. Получив деньги, Карвей тотчас спросил Сиона, чувствует ли он любовное влечение и волнует ли его тело страсть. Сион это отрицал и сказал, что ничего подобного не ощущает. Тогда Карвей то же самое спросил у Авессалома. А тот, то ли углядев [78] испорченность и порочность этого мужа, то ли по правдивости, отвечал, что чувствует страсть и испытывает волнение; и сказал тогда Карвей Авессалому: «Освобождаю тебя от оков», – и тотчас отпустил его, а Сиону: «Не желает божество освободить тебя из тюрьмы», и вернул ему данный за него выкуп и содержал в тюрьме, пока не испустил он свою душу.

24. Уже истек второй год[56], когда узнал Михаил, что движется против ромеев тридцатитысячное войско и, желая отомстить за поражение, собрал около сорока тысяч фракийцев и македонцев и храбро выступил на врага. Он расположился лагерем в изобильной пастбищами долине Келарий, а выступивший против него Амр вдали от большой дороги двигался к Хонарию. Приблизившись к царю, он вступил в схватку, завязал победный бой и вынудил Михаила к бегству. И тот действительно старался спастись бегством, пока видел, что быстро скачут и не спотыкаются его кони. А в разгар дня, когда от палящих лучей солнца началась неимоверная жара, они вынуждены были подняться на Анзен – это гористое, труднопроходимое место, малодоступное из-за острых камней. Беглец-царь расположился там, а преследователь Амр окружил его, как бы желая поймать в сеть. И пленил бы его Амр, если бы не спасли их сила мужественно бившихся царских отрядов и возвышенность места. В то время как бились они и боялись за свои души, потребовал царь у Мануила совета, для них обоих спасительного. И посоветовал тот снять с себя все царские отличия, принять вид обычного человека и вместе с отборными, силой отличными мужами, в открытом бою рассечь вражеский строй и вырваться из окружения. Когда же Михаил, вторично обратись к Мануилу, спросил, как спастись остальному войску, тот ответил: «Лишь бы тебе, царь, спастись невредимому, а о них пусть Бог позаботится, одно дело попасть во вражеский плен царю, другое – простому ромею». Сменил царь одежды, весь доверился Мануилу и старался не отстать от него, а тот с товарищами бросились на прорыв вражеского строя. Но когда они приблизились к цели и подошли вплотную к отряду врагов, царь от страха лишился силы и мужества, не захотел идти дальше, остановился на месте. Прорвал строй Мануил, спасся, но поскольку царя не увидел, стал опасаться за его жизнь и двинулся обратной дорогой[57]. Когда стычки возобновились и великий страх обуял сарацин, Амр, решив уйти оттуда на поиски воды и пищи, дал сигнал к отступлению, Михаил воспользовался безопасностью и, едва спасшись, вернулся в царственный город.