Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей

66. А вот войску сухопутному так и не удалось избежать зависти. Оно тоже совершило мужественные и славные деяния, но лишилось главного своего полководца из-за вражды и распри, случившейся в самый момент сражения. Дело было в следующем. Лев враждовал с Прокопием. Когда же они вместе схватились с противником, случилось так, что Апостип, сражавшийся во главе фракийцев и македонцев на правом фланге, одолел неприятеля и учинил великую резню. Прокопия же в это время вместе с его славянами и западными воинами на другом фланге теснил враг. Из-за вражды, о которой говорилось выше, его товарищ не послал ему помощи, поэтому отряды Прокопия обратились в бегство, конь под ним пал, и преследователи убили полководца[141]. Так закончилась эта битва, ну а Лев, желая прославить себя еще каким-нибудь славным деянием, дабы затемнить горестное последствие вражды, взял собственное войско, присоединил к нему спасшихся бегством воинов Прокопия и отправился походом на крепость Тарент, еще находившуюся в руках агарян, взял ее сокрушительным приступом и пленил весь гарнизон. Он позволил [129] хорошо поживиться своим солдатам и доставил большую добычу царю. Не милостиво принял ее царь, не вознаградил Льва как героя, но расследовал дело, и найдя, что стратиг – товарищ Льва погиб из-за вспыхнувшей на поле боя распри, лишил полководца должности, изгнал и отправил его на жительство в собственное имение вблизи Котиея.

67. В дальнейшем Апостипа ждала такая судьба. Против него сговорились между собой протостратор Веан и кувикуларий Хамарет, первый из его ближайших, составившие донос на своего господина, в котором говорилось, что протовестиарий Прокопий погиб по умыслу их хозяина, а также содержались обвинения в оскорблении императорского величества и другие тяжкие и серьезные наветы. С этим доносом Хамарет явился в царственный город, где и вручил его царю. Об этом узнали сыновья Апостипа Варда и Давид, которые собственноручно убили Веана, безжалостно зарубив его мечами. Испуганные собственной дерзостью и в страхе перед императором, они вместе с отцом попытались спастись бегством в Сирию. Но узнавший про это царь с великой поспешностью отправил за ними мацглавита Варцапедона, чтобы схватить и доставить их к нему. Тот настиг беглецов, изо всех сил спешащих в Сирию, уже в Каппадокии, попытался, согласно царскому приказу, их схватить, те доказали сопротивление и отчаянно защищались. В произошедшей ссоре и стычке сыновья Апостипа были убиты, сам же он схвачен и в оковах доставлен к царю, пребывавшему тогда в царском своем имении в Иерии[142]. По царскому приказу его отдали на суд магистра Мануила, вырвали один глаз и отрубили руку ввиду выдвинутого обвинения и попытки бегства к врагу. Остаток дней он прожил изгнанником в Месемврии. Так закончилась история с Апостипом, впрочем, человеком малодостойным.

68. Пока царские ипостратиги вершили дела на западе, зашевелились южные арабы; сочтя, что пребывает царь в бездействии, лености и легкомыслии, они подняли голову и решили вновь попытать счастья на море. Они смастерили суда в приморских Огородах Египта и Сирии и задумали отправиться в поход на подвластные ромеям земли и моря. Но прежде сочли нужным выведать о состоянии дел царя и отправили соглядатая, пользующегося и ромейским платьем, и языком, дабы тот все разведал и им сообщил. Но ни на миг не забывал царь государственных забот, загодя .предусматривал все нужное, и не укрылась от него постройка кораблей в Сирии, поэтому позаботился он о снаряжении множества диер и триер, собрал в столице морскую силу и ожидал будущего. А пока что, дабы корабельный сброд не пребывал в лености и не распустился, велел занять его на сооружении храма Иисуса Христа, архангелов и Ильи Пророка, воздвигавшегося тогда в царском дворце[143], а когда покажется из сирийских пределов флот, отправить суда на войну. Пришедший из Сирии соглядатай увидел множество кораблей и снаряженное к походу войско, обо всем разузнал, разведал и сообщил отправившим его, а те, услышав, вопреки ожиданиям, о готовности царя, испугались, склонились к миру и потеряли охоту выходить в море, корабельный же народ остался в царственном городе заниматься упомянутым делом. [130]