Продолжение борьбы

Слушавший его Николай вмешался:

— По-моему, в его апартаментах следует поискать получше. Мы всё это сделали, как во фронтовой обстановке, но ты же знаешь не хуже нас, такие звери всё равно верят, что выйдут сухими из воды и поэтому свои жировые отложения отдают с кровью. Мой совет — сейчас эта тварь сломана, деморализована, но быстро отойдет и начнет прикидывать. Вот и не давай ей опомниться. Жалеть эту сволочь, значит не жалеть народ, вот как я думаю. Допрос должен быть жёстким, без всяких там скидок на закон и прочее. Он тут не действует, это факт. Причем так установил сам этот Икрам, вот пусть и почувствует такое на своей шкуре. Уж не знаю, как ты намерен его судить народным судом, но всё, что можно отнять у него на пользу комбинату, должно быть отнято! Уверен, этот гад свои заначки рассовал и по другим городам. Отнимай все, не жалей ни его, ни его подельников. К их рукам тоже много прилипло. Машины, дома и прочее реквизируй и возвращай людям. Пусть они сами придут к вам и расскажут, что у них эта банда поотнимала. И Василия теперь ориентируй в этом направлении. Это очень важно, братишка. Народ еще более укрепится в доверии к тебе. Ну а с нами, как договорились. Войцех и Опанас первыми приводят себя в порядок и на поезд. Ну, а я с Иваном и Гасаном — во вторую очередь. Давай освобождай Опанаса, добивай войско, и — как договорились, может, успеешь к нашему отъезду.

Карим болезненно сморщился. Махнул рукой.

— Успею, эти боевики сейчас в панике. Поняли, что их, как крыс, загнали в угол и, хотя знают — отвечать придется, но все равно надеются, а как же — сразу вспомнили про законы, суд и прочее. Будет им суд, да только народный! И разбирательство устроим, конечно, тем, кто руки поднимет, только им. У меня есть Олег — он парень решительный, со своими ребятами намерен круто разобраться с этой бандой. И разберётся — он умеет — загонит в капкан и прищемит их там. Ну а я уже начну работу по дворцу: зачистку, уборку, охрану — дел не мало. Но я вас провожу. А сейчас за вами приедет Александр, мой ближайший помощник по дому. Он, по моему приказу, приготовил всё необходимое в дорогу, заберете с собой. Он же, если я не уложусь, и отвезет вас на вокзал. Эти мешки отвезите в дом. Найду толковых людей, они всё просмотрят и оценят. И зачем этот упырь насобирал себе столько добра, может быть, действительно, как Гобсек, ради этого и жил?

— Не заблуждайся, ему помимо этих богатств еще и власть была нужна, очень нужна! Он отравлен вседозволенностью и уверенностью, что силой и деньгами способен решить любую задачу.

Войцех обнял Карима, добавив:

— А за костюмчик извини, испортили его «байские овчарки», не захотели по-хорошему, вздумали защищать своего вожака.

Тут подъехал джип, из него выскочил разгоряченный, еще не остывший от боевой схватки, Александр, потрясённо замер, глядя на Войцеха. Карим усмехнулся:

— Ну, что замер? После схватки с сотней подготовленных боевиков и не такое можно увидеть. Самое главное — жив, здоров и бая выдал, как на блюдечке. Мой братишка, Войцех, по-другому и не умеет работать!

Продолжая смотреть на этого человека, совершившего самый настоящий подвиг, всё еще не веря своим глазам, Александр принялся докладывать:

— Товарищ, командир, по Вашему приказу лейтенант, — тут он запнулся, смущенно развел руками, — ёлки-палки, я же здесь не лейтенант, а просто боец, в общем, прибыл, жду Ваших дальнейших указаний.

Карим подошел к нему, внимательно посмотрел:

— Ну что? Отвел душу? И в рукопашке поучаствовал?

— А как же? Моя мама, царство ей небесное, говаривала в таких случаях: «Было лето и корове». Вот и мне довелось поработать, а то всё в доме, да в доме. Перед товарищами даже неудобно, вроде как каптенармус какой-то! Нет, я понимаю, Вы у нас — голова всему. Мне Степан, наш командир, так говорил: «Ежели, что с Каримом Юсуфовичем случится, пусть даже волос с головы упадет, то лучше тебе не жить на этом свете, ты подвел тогда всю команду. Учти, ответственность очень велика и это дело я доверяю только самым-самым из команды». Я-то, конечно, все понимаю, но обидно, другие, вон как у Олега, столько дел уже наворочали.

Карим потрепал его по плечу:

— Приказ мой простой. Сажай гостей в свой лимузин, да бери эти мешочки, их сразу в мой кабинет под охрану двоих, только я туда могу ступить. Ясно? За эти мешочки много крови, слез пролито. Это теперь народное достояние. Не подведи меня.

— Да, когда же я Вас, товарищ командир, подводил? Не беспокойтесь, будет все в целости и сохранности. Сам запру кабинет, а ключ будет только у меня и бойцов самых надежных поставлю, да сам буду почаще проверять, присматривать, раз такое дело.

— Вот и отлично. Отвезешь гостей в дом, по дороге заедешь за Опанасом. Они должны привести себя в порядок, а ты их покормишь и отвезешь на станцию. Какой поезд, какой вагон — помнишь?

— Так точно, билеты у меня.

— Затем — этих, — он указал на Николая с Иваном и Гасаном. — Не забудь положить всё, что приготовили им в дорогу. Ну а если я управлюсь, то сам провожу. Исполнять!

— Есть, исполнять!