Продолжение борьбы

Отвечать на детальные вопросы по контракту, он, ссылаясь на международные правила, ввиду коммерческой значимости самих вопросов и его ответов, твердо отказался. Опанаса же он представил, как своего помощника, директора филиала его фирмы. Именно через этот филиал и предполагается поставка оборудования. Весь текст контракта он также отказался предоставить, показав только первый и последние листы. Опанас довольно толково отвечал на вопросы, но, как и Войцех, отказался отвечать на те, которые содержали коммерческий интерес. Судя по реакции штатских, они неплохо владели русским языком, на коем Войцех и Опанас переговаривались, но, тем не менее, внимательно выслушали переводы Войцеха. Закончилось все довольно неожиданно. Штатские встали, забрав с собой паспорта, объяснив:

— Их вернут вам, когда будете выезжать из Туркменской республики в порту города Туркменбаши. На заявление Войцеха о том, что это является прямым нарушением международных норм и правил, пренебрежительно отмахнулись:

— Таков порядок в стране и не нам его нарушать. А вам придется следовать до пункта назначения и из вагона не выходить!

С этими словами проверяющие пошли в соседнее купе. Спать они уже не ложились, решили двигаться далее в тренировочных костюмах и кроссовках. Все свои вещи аккуратно сложили в три сумки, деньги рассовали по карманам. Войцех, ходивший в туалет, увидел в тамбуре одного из проверяющих. Зайдя к проводнику под каким-то предлогом, услышал его опасливый шепот:

— Будьте внимательны, за Вами установлено наблюдение! К вечеру, они подъехали к бывшему Красноводску, а ныне носящему гордое звание «отца нации туркменского народа», этого новоявленного царька. Еще до полной остановки к ним, не постучавшись, вошел господин в штатском, за ним маячили двое молодцов в форме с автоматами на изготовке. Вошедший господин в штатском объявил:

— При изучении представленных документов возник ряд вопросов, поэтому вам следует пройти с нами.

И сразу же предупредил:

— Любые попытки ускользнуть или чего-нибудь в этом роде будут беспощадно пресекаться. У нас приказ и мы его исполним, чего бы это нам ни стоило, даже если придется примененять оружия. Услышав это, Войцех взглянул на Опанаса, тот в ответ кивнул головой. Из этой его реакции Войцех понял:

— При первом же удобном случае надо этих восточных «держиморд» нового разлива «делать». Повесив сумки на плечо, они вышли. Впереди уверенно топал штатский, нисколько не сомневающийся в своей силе и «сломленности» этих подозрительных личностей. За ним, судя по лычкам, шагал настороженный, как пёс, сержант с автоматом на изготовке. Затем Войцех и Опанас. Замыкал это шествие ещё один, точно такой же сержант. Всем своим видом служаки давали понять — стрелять они будут не задумываясь. Прошли весь вагон, причем любой пассажир, появившийся в коридоре, тут же старался шмыгнуть в первую попавшуюся дверь. Видимо, нрав и манеры этих служивых туземного царька, вынырнувшего после распада могучего государства, словно «черт из табакерки», были уже хорошо известны простым людям. Наконец, они вошли в тамбур, штатский вытащил ключ и заблокировал замки тамбура. Они стали ждать, при этом обоих пленников «держиморды» держали под прицелом своих автоматов. Так прошел час. Наконец заскрипели тормоза, вагон дернулся и остановился, но их не выпускали. Минут через тридцать вагон снова дернулся и поехал, сначала медленно, но затем все быстрее и быстрее. Потянулись часы медленного, непонятного ожидания. Штатский, отвернувшись от пленников, смотрел в окно, а вот «доберманы» со своими «калашами» не сводили с них своих глаз, в которых отчетливо читалась злоба и жажда расправы. Так прошел час, другой, пятый еще какой-то. Во всяком случае, как ни старался Войцех вспомнить свои навыки ориентации во времени, сколько они уже ехали, определить не смог. По его прикидкам, они проехали так не менее восьми часов.

При всяком их шевелении «держиморды» судорожно вскидывали автоматы, но увидев, что пленники просто сменили позу, переступив с одной ноги на другую, снова замирали, уставившись в них своими тусклыми, черными глазками. Войцех, имеющий, в отличие от Опанаса, возможность видеть краешек окна тамбура по смене пейзажа, сначала пустынного, затем занятого какими-то железнодорожными постройками, портовыми кранами, пакгаузами и рядами контейнеров, понял — их везут в порт, гордо носящий имя нового царька. Поезд стал замедлять свой ход и, наконец, заскрипев тормозами, остановился. Пленники молча стояли, так как при первых же, произнесенных Опанасом словах, штатский резко развернулся и гаркнул:

— Не разговаривать! Запрещено! При повторном разговоре применим оружие!