Продолжение путешествия (Бабушкин сундук - 2)

Мы отправились завтракать, и она действительно принудила меня съесть целую гору горячих пирогов и плюшек, и отказывалась внимать моим мольбам о пощаде до тех пор, пока на огромном блюде не осталось ни кусочка. Так что в конце завтрака, вопреки своей многолетней привычке, я вынуждена была отказаться от кофе. Для него уже просто не оставалось места в желудке.

И когда Ксения Георгиевна ласково предложила мне прилечь на диван, не стала ей перечить, хотя прежде всегда смеялась над этой типично российской привычкой.

Хозяйка со своим неизменным вязанием уютно присела у меня в ногах и завела один из тех неторопливых разговоров, которыми славилась. Я не перебивала ее, лишь иногда задавала короткие вопросы, поскольку рассказ ее оказался весьма любопытным.

- Я была слишком взволнована после вашего ночного рассказа и не смогла заснуть, - произнесла она вроде бы самым обычным тоном, но по каким-то неведомым внешним признакам я догадалась, что продолжение будет очень серьезным. И не ошиблась. - Мне вспомнилось кое-что... раз, два, три, четыре... - продолжила она, не забывая подсчитывать петли в невероятно сложном и красивом узоре, который буквально на глазах рождался под ее пальцами, - и думаю, что вам, Катенька, это может пригодиться...

Пару лет назад я познакомилась с одним человеком, вы, наверняка, слышали его имя. Это...

Она назвала мне имя, слишком известное, чтобы упоминать его всуе. Могу только сказать, что известие о знакомстве с ним Ксении Георгиевны весьма меня удивило. Дело в том, что названный ею человек проживал в Петербурге и занимал весьма серьезное положение в министерстве внутренних дел. Мой муж часто упоминал это имя, но ни ему, ни кому либо из моих знакомых не доводилось встречаться с ним лично. Для удобства назову его... Иваном Ивановичем, хотя его настоящее имя даже отдаленно не напоминает этого распространенного у нас сочетания... Нет, все-таки лучше назвать его Петром Петровичем, поскольку это имя как нельзя лучше отображает твердокаменный характер этого человека.

Автор предполагает, что любому из потенциальных читателей ее романа с гимназических времен известен перевод имени Петр - камень. Думаю, что большинство моих современников тоже располагают этой информацией, но на всякий случай решил напомнить, чтобы не было недоразумений.

Он был известен мне, как весьма суровый и даже жестокий господин, но его жестокость, направленная против нарушителей закона, служила во благо и потому не вызывала тех недобрых чувств, которые обычно вызывает это качество у большинства женщин. Славился он и своей принципиальностью, и верностью слову и некоторыми другими качествами, которыми с моей точки зрения должен обладать каждый уважающий себя мужчина, уж коли все лучшие человеческие качества в нашем отечестве принято считать чисто мужской прерогативой.

- Мы познакомились с ним у моей двоюродной сестры, - продолжила свой рассказ Ксения Георгиевна, - когда я ездила гостить к ней во Владимир. Да будет вам известно, я только второе лето не покидаю своей деревни, а еще недавно домоседкой меня назвать было бы трудно. Так вот этот самый Петр Петрович (она, разумеется, назвала его настоящее имя), приходится отдаленной родней ее мужу, и заезжал к ним с визитом, будучи по делам во Владимирской губернии. Таким образом мы и были друг другу представлены и разговорились...

Начали вспоминать общих знакомых, и разговор зашел о Саратовской губернии, в том числе, и о моих соседях. Вот тогда он и спросил у меня о Синицыне.

- Как? - вздрогнула я, поскольку совершенно не ожидала услышать этого имени. - Павла Семеновича?

- А что вас так удивило? Он же служил одно время в Петербурге, и, если мне не изменяет память, по тому же ведомству. Так вот... Петр Петрович спросил, жив ли он и, если жив, то как поживает. Я заверила его в отличном здравии Павла и выразила некоторое удивление по поводу его вопроса, ведь Павел тогда был еще так молод...

Ксения Георгиевна ненадолго замолчала и печальная тень прошла у нее по лицу...

- И убивать его тогда еще никто не собирался... - добавила она через некоторое время.

- И что он вам ответил? - напомнила я.

- Он сказал весьма странную фразу, на которую я почти не обратила тогда внимания, а вот теперь... Теперь, после того, как его убили... Он ответил мне, что у Павла Семеновича есть удивительная способность приобретать опасных врагов, - неожиданно твердо закончила она и внимательно посмотрела мне в глаза.

- Так и сказал?

- Слово в слово. А потом добавил, что с такой способностью не живут долго.

Я вздрогнула, услышав последние слова, потому что с учетом недавних событий они прозвучали зловещим пророчеством и едва ли не угрозой. У меня пропало всякое желание долее оставаться в горизонтальном положении, и я приподнялась с подушек.

- То есть вы полагаете, что это каким-то образом проливает след на его...

- Не знаю, - поджала губы старушка, - но когда вы заговорили о потенциальных врагах вашего Александра...