Продолжение путешествия (Бабушкин сундук - 2)

- Вот именно, - серьезно произнесла Ксения Георгиевна. - А между тем - она, рискуя быть застигнутой на месте преступления, вернулась к убитому и разыскивала у него на груди, если я не ошибаюсь, именно этот предмет...

Она взяла крестик у Петра и приблизила его к своим глазам. У меня от этих ее слов мороз прошел по коже. И подумалось, что через несколько мгновений мы узнаем от нее нечто страшное.

Петру передалось мое настроение, это было видно по его настороженному, почти испуганному взгляду.

- Вы не знаете ничего особенного про этот крестик? - совсем тихо спросила меня старушка и, если бы дело происходило вечером, возможно, этот тихий вопрос заставил бы мои волосы встать дыбом. Но за окном ярко светило солнце и раздавались веселые крестьянские голоса.

- Да нет... - начала было я говорить, но в этот самый момент вспомнила. То, о чем не вспоминала ни разу за последние несколько лет.

Синицын не раз говорил нам с мужем о том, что этот крестик ему достался от деда. И вспоминал какую-то героическую историю или семейную легенду, в которой крестик этот сыграл весьма важную роль.

- Была какая-то история, - нахмурила я брови и принялась отчаянно растирать себе виски. Но как ни старалась - так и не смогла вспомнить ничего определенного.

- А жаль, - разочарованно покачала головой старушка. - Думаю, что нам это было бы не менее интересно, чем господину Алсуфьеву. А он в поисках этого крестика разломал старинный секретер, выломав из него все секретные ящики...

- Стоп, - воскликнула я так громко, что Ксения Георгиевна и Петр так и подскочили на своих стульях. - Все верно. Секретные ящики - вы говорите? Как же я могла забыть. Крестик этот - не просто нательный. Ну-ка, дайте я на него взгляну...

И как только он оказался в моих руках, мне было достаточно взглянуть на него мельком, чтобы невидимая пелена упала с моих глаз. Я увидела его в совершенно новом свете и вспомнила ту историю, что рассказал нам Павел много лет назад, будто услышала ее только вчера. Все эти годы, оказывается, она хранилась в потайных помещениях моего сознания, чтобы выйти оттуда в самый нужный момент.

- Алсуфьев сломал секретер не для того, чтобы найти крестик, а именно потому, что крестика у него не было.

- С досады что ли? - с сомнением спросил Петр.

- Нет, - рассмеялась я в ответ на это его предположение, - надеюсь, до этого он еще не дошел.

- Тогда потрудитесь объяснить...

- Посмотрите на крестик еще раз. И повнимательнее. Вы не замечаете в нем ничего странного?

Мои собеседники ничего особенно странного в крестике не находили. Это было понятно по их лицам. И не удивительно. До сегодняшнего дня я тоже ничего этого не замечала.

- А он не напоминает вам ключ? - спросила я, прищурив один глаз.

- В иносказательном смысле? - уточнил Петр.

- Да в каком там - иносказательном, в самом, что ни на есть прямом, меня уже начинала раздражать его непонятливость, хотя за минуту до этого я сама была не лучше. - Ключ от замка.

- Вы думаете? - Петр с недоверием пожал плечами.

***

Рис.39. Крупный план этого старинного медного крестика, и одновременно ключа - какой простор для фантазии художника!

***

И мне пришлось в течение нескольких минут объяснять им обоим, чем отличался лежащий перед ними крест от сотен и тысяч нательных крестов наших соотечественников. И только увидев, что не смогла их в этом убедить, рассказала им его историю.

Дедушка Синицына...

Вы заметили, как долго я не вмешивался в ход повествования. Хотя, честно говоря, мне уже давно хотелось это сделать. Все эти провалы в памяти и внезапные воспоминания - дело, безусловно, очень интересное. Но в наше время мы привыкли к иным ритмам. И мне страшно хотелось сразу вам выложить все, как есть. Но я сдерживал себя из последних сил. И теперь вмешался только потому, что в дневнике, написанном самой Екатериной Алексеевной пару недель спустя, она сама же пересказывает эту историю точнее, и главное короче. Поэтому я и приведу вам ее в этом самом дневниковом изложении:

"Дедушка Павла Синицына в бытность свою адъютантом чуть ли не самого Багратиона однажды должен был привезти ему секретное донесение из штаба, но, к несчастью, оказался на занятой французами территории.

Чтобы важный документ не попал им в руки, он переоделся странствующим монахом. На эту мысль его навела икона, которую подарил ему какой-то старичок, у которого он прятался всего одну ночь. Икона эта была старинная, староверческая, к тому же с секретом. Она раскрывалась наподобие книги, и туда можно было при желании спрятать довольно толстый пакет.

Старичок, оказавшийся патриотом, сам предложил эту икону деду Синицына, и тот под видом монаха с иконой в руках прошел через всю занятую неприятелем территорию и благополучно добрался до своего полка. И всю жизнь почитал эту икону за чудотворную, поскольку она не только помогла сохранить ему жизнь, но и позволила выполнить задание, за которое он был повышен в звании и получил первый орден. А крестик, служивший ключом к потайному замку, всю жизнь носил сам, а перед смертью - передал внуку. На счастье.