Продолжение следует

Иван Николаич очень сокрушался о рукописном часослове. Антиквары дорожили профессором Осмоловым как клиентом, и, конечно, тот, через кого ушел раритет, сознался бы, постарался описать таинственного покупателя. Оставалась легкая надежда, что Олеся спрятала часослов в секретном месте. Поняла его уникальность? решила подождать, узнать цену? Звонить ей на мобильник Иван Николаич напрочь отказывался. Чувствовал себя глубоко оскорбленным. И Борис решил сам взяться за щекотливое дело. Нашел Олесин номер, не стертый в мобильнике забывчивого профессора. Олеся ответила Борису весьма естественным тоном. Да, я живу сейчас у Виктории, вашей бывшей жены, и какая-то книжка со штампом «библиотека Ивана Осмолова» у нас на столе лежит. Вы ведь Викин ключ сохранили? Зайдите сегодня к вечеру, заберите. Дома никого не будет. Вика не хочет вас видеть, а мне встречаться с вами некогда. И Борис пошел. Не пошел, побежал. Отпер поврежденный господним гневом замок. Вошел – ни души. На столе… паршивая современная книжонка – сборник заклинаний. Мешанина из немногих подлинно народных и присовокупленных «для объема» фальшивок, неуклюже сфабрикованных составителями. Но штамп Иван Николаича есть. Провела Олеся Бориса. Столь несложное даже для необразованного человека названье могла ему продиктовать по телефону. Борис не несся бы колбасой, с бьющимся сердцем – чуть из груди не выскочило. Значит, заманила. Неспроста. Борис сунул книжку в карман – наша, значит наша – и скорей рвать когти. А замок не открывается. Нашел время барахлить. Борис положил книгу на столик в прихожей, покопался в кармане – никакого другого ключа там не нашел. Попробовал снова тем же ключом – замок поддался. Оставив дверь приоткрытой, Борис протянул руку за книгой – книги на подзеркальнике не было. Ну, квартирка. Ладно, без такой безвкусной писанины обойдемся. Иван Николаич о ней даже не упоминал. Вышел, захлопнул дверь. А навстречу ему…. Ольга. Поклонилась непринужденно, глянула на замок – тот щелкнул – дверь отворилась. Ольга скрылась за ней. Да их тут целая банда. Заклинательницы змей и мужчин. Ольга это была или не Ольга? Прямая –а прежде сгорбленная. Самоуверенная, в венецианском суконном плаще с прорезями для рук. Супермодельная стрижка, дерзкий окрас. Очков нет. Линзы? возможно. Глаза нараспашку. Косметики незаметно, но лицо явно красиво. Довольно страшной красотой. О господи. Иван Николаичу рассказывать нельзя. Борис ему о происхожденье дырки в троллейбусе и о пропаже своих книг не говорил. Правда, Ярослав сбивчиво упомянул о шаровой молнии прямо против его, Ярославова, носа. Профессор спокойно прокомментировал: законы природы. С такими законами офигеть можно. Борис пришел в себя. Он уже сидел в узнаваемом до последней царапины адском троллейбусе. Ехал к себе в подвал. Скорей заземлиться, потереться боками о товарищей. Поговорить с Серегой – тот поймет. Большой, дурашливый, без единой злой мысли. Серега, мы получили предупрежденье. Объявленье войны. – Скажи батюшке, Борис. Его компиляция. - Компетенция, Серега. – Один черт. (Наслушался профессорских разговорчиков.)

Исчез Фарух. Не пришел ночевать, не отвечал по мобильному. Ярослав позвонил гурии с журнальной обложки. Та ничего не знала. Господи, не наложил бы на себя рук, некрещеная душа. Пришлось Борису выйти на свет и всё как есть выложить. Чем занимаются три дамочки в Викиной квартире и какую Ольгу он, Борис, повстречал. Дальше более-менее понятно. Версия Бориса с небольшими измененьями была принята. Так вот: Ольга в безрукавом венецианском плаще приперлась во двор к Фаруху. В подвал не пошла - там отец Александр. Знает кошка, чье мясо съела. Чудеса – дело церковное. И ты со своим ведьминским рылом не лезь. Увела Фаруха с собой. В Викином нечистом жилище три ведьмы закружили бедного Фаруха, ровно Наинины чудные девы – Ратмира. Защекотали точно русалки. Боже милостивец! Профессор удрученно помовал головой. Три дни думали, что предпринять. Еще ничего не придумали – Фарух появился. Молчит, но Ярославов журнал выбросил в мусорный бак. Нет худа без добра. Трудно нехристю против ведовства. Тут, глядишь, перекрестил ведьму – она и притихла. А от ихнего мусульманского складыванья ладоней лодочкой никакого проку.