Продолжение следует

Жанна Д'Арк присела в реверансе, и щитки доспехов клацнули. Свежекоронованный король Франции поморщился. Реверанс в доспехах — как нелепо… Деваха совсем заигралась в рыцарей, не вылазит из доспехов круглые сутки…

Когда дверь за Жанной закрылась, епископ Реймсский подошёл сзади, почтительно склонился. Король милостиво наклонил к нему голову.

— Ваше величество уделяет слишком много внимания этой одержимой девице. Это может повредить вашему реноме в будущем.

— Одержимой?

— Да, ваше величество. При всём моём уважении, неужели вы не видите? Она может сутками не сходить с коня. Она сражается сильнее любого рыцаря. А та достопамятная рана? Любой воин после такой раны если и не умер бы, то месяца полтора не стоял бы на ногах. А она уже через три дня скакала верхом. Она одержима дьяволом, ваше величество, если вообще не продала ему душу. Да вдумайтесь только — вот вы, дофин милостью божьей, а ныне король Франции, при всём вашем гении полководца — разве вы смогли бы за полгода разгромить англичан и бургундцев? Война с ними длится уже целый век, и вашим благородным предкам не удалось справиться с Англией. Карл Пятый не смог! И вдруг приходит босая девчонка, и одним махом… Колдовство это, ваше величество, дьявольское колдовство!

Точно. Карл уже и сам задумывался об этом. Как это вышло, что он доверил командовать армией деревенской девчонке, явившейся ниоткуда? Да, она кланяется Карлу, выражая полную покорность. Но Карл ещё ни разу не смог отказать ей, вот не смог, и всё! А она только сверкнёт своими глазищами, и снова кланяется… И снова дофин — нет, теперь уже король — делает то, что нужно ей. Да что там… Ведь это она короновала его. Позволила ему быть королём. Ведьма!

* * *

— Тебе пора сворачиваться, Илайя.

Уин в скафандре сидит, скрестив ноги по-турецки. Илайя-Жанна сидит напротив на поваленном бревне. По-человечески сидит, слегка расставив длинные ноги, потому что в скафандре-доспехах сидеть по-турецки довольно неудобно.

— Нет, Уин. Не пора.

— Да почему?! В войне наступил перелом, исход её предрешён.

— Да? Вероятно, так и есть. Только с таким гениальным полководцем, как этот Карлуша, война продлится ещё лет десять, если не пятнадцать. Он же законченный трус!

— Ну и что? Он тут уже ни при чём, он просто символ, как флаг. Воевать за него будут другие. Но не ты, это точно. Он же тебя панически боится.

— Да, я переборщила с гипнозом. Но должен же он был издавать указы! Я и так всё делала за него — командовала армией, собирала ополчение… Думала за него, дурака. Мне иногда кажется, лучше бы вместо него был биоробот, честно. Хлопот было бы меньше.

— Ты ещё не знаешь, что эти святоши, якобы хранители и продолжатели дела Восставшего из праха, замышляют против тебя.

— Ну как не знаю? Я же вижу их рожи, и их гнусные мыслишки как на ладони.

— Не надо, Илайя. Это слишком опасная игра.

— Успокойся. Они тоже меня боятся. Они не смогут.

— Сами — не смогут, верно. Они сдадут тебя англичанам. Вот этот твой Карлуша и сдаст.

— Он может. Ну и что?

— Чего неясно? Тебя обвинят в ереси и колдовстве и сожгут.

— Пусть попробуют. Они привыкли, что так называемые «еретики» трепещут перед ними и каются. Мы будем говорить на равных.

— Да ты с ума сошла! Нет, погоди, ты серьёзно? Ты собираешься посетить застенки святой инквизиции?

— Ну, если не будет иного выхода…

— Прекрати издеваться!

— Да погоди ты. Не психуй. Смотри, как всё удачно выйдет. Мы вынудим их обнажить свои хищные рыла, всех разом — и труса Карлушу, и этих лицемерных святош. Весь народ увидит, что из себя представляет теперь благочестивейшая и святейшая римско-католическая церковь. Это даже важнее, чем закончить войну.

— И ты всерьёз полагаешь, я пущу тебя на костёр?

— А я и не собираюсь на костёр. Неужели так трудно изготовить муляж? Ещё лучше биоробота-копию с дистанционным управлением. Пусть жгут, не жалко! — она рассмеялась.

— Слушай, жена моя. Слушай. Я не хочу этого. Ясно тебе?

Она прищурилась.

— Ты слишком привык видеть эту жизнь на экране, мой милый. Для чего мы прибыли сюда? Наблюдать? Для этого нет нужды держать здесь миссии. Чего проще — видеозонды… И смотри себе дома кино, щекочи нервы. А потом в душ…

— Ты стала злой.

— Нет, мой милый. Мы прибыли сюда, чтобы помочь. И мы им поможем. Я помогу. И не боюсь я ни этого ничтожества Карлушу с его мелкими кознями, ни англичан с бургундцами, ни их вонючей инквизиции. Уверена, Ди меня поддержит, — она рассмеялась. — А сопротивление родного мужа мы сейчас беспощадно подавим!

* * *

Светлая Радуга сидит в позе «лотоса» на ковре, закрыв глаза. Отдыхает. На ней мягкие широкие шаровары и холщовая подкольчужная рубаха.

Стук в дверь.

— Входи, Жан! — она даже не открывает глаз.

— Могу я побеспокоить тебя, Светлая Жанна? — в комнату осторожно входит Жан Де Мец.

— Садись, Жан, — девушка вскакивает с пола, садится в венецианское гнутое кресло, неудобное, без спинки. Визитёр садится рядом. Мнётся.

— Ты собираешься в Компьень?

— Да, придётся.

— Не надо. Не езди туда, Жанна. Это ловушка.

Она рассмеялась.

— Мало ли ставили на нас ловушек, мой славный Жан. И всё зря.