Продолжение следует

Общая беда гуляет по городу в марлевой маске. Сижу у Георгина в хрущевке, закрыв все окна. Сам он уехал кому-то срочно помочь на даче. Женя долго маячила в зеркале. Я перевернула и зеркало и портрет. Перевернула всю Георгиеву постель, сама не знаю зачем. И ничего не нашла, кроме рваной пижамы. Полезла искать телефонных книжек. В какой-то сравнительно новой нашла: Евгения. Наверняка помнил наизусть. Записал, готовясь к маразму. Я позвонила. Простите, Вы помните такого Георгия? – Даже нескольких. (Не спросила ни отчества, ни фамилии.) – Тут у меня Ваш портрет. – Хотите продать мне? – Нет, показать. – С меня много писали. – У зеркала, в белом. – Не помню. Хороший? – Да, очень. – Сейчас позвоню мужу в офис, он меня отвезет. Скажите адрес. (Адрес я кое-как назвала. Она приехала быстро. А бизнесмен ждет под окнами в шевроле с кондиционером.) Нет, не видела. Пишут и с фотографий. Хотя похоже.- Вы не вспомнили автора? – Нет. Немного другой макияж. (Подкрасила губы.) Да, пожалуй, куплю. – Не могу, не мой. – Как знаете. (Я принесла ей чаю. Не пьет, расхотелось. Ушла, забыла помаду. Стучит каблуками в подъезде. Портрет изменился. Стал старше. Намного. Немного другой макияж. Пытаюсь подкраситься ейной помадою. Нет, не идет. Слишком резкая мимика. Сильная, вплоть до гримас.)

24. Король умер – да здравствует король

Я Георгину никогда не звонила. Кошка, гуляющая сама по себе. По две недели и больше. Однажды в час ночи стала совать ключ в уже смененный замок. Очнулась, с трудом вытащила застрявший ключ и трезво подумала: его нет. Нигде. Тут чужие люди. Георгин не стал бы от меня запираться. Положила ненужный ключ в пыль и окурки, за железную дверцу ниши технического назначенья. Последние остатки хмеля выветрились из моей головы. Мысленно простилась с хорошим отрезком времени, перекрестилась на электросчетчик, развернулась кру-гом! и тут дверь распахнулась. Человек моего возраста жестом пригласил войти.

На Георгина он не был похож. На кого-то, не знаю на кого. И тут взгляд мой упал на Портрет. Обрамлён – так быстро? повешен на видном месте. И смотрит с плохо скрываемым торжеством. И я не могу даже перевернуть тебя лицом к стенке. Максим – представился новый хозяин квартиры. Уж поздно, Надя. (Гад, знает имя.) Ночуйте здесь. Отец покойный мне о Вас рассказал. (Врет, на Георгия не похоже.) Я на машине. Поеду к маме. Кивнул Портрету. Обулся, пока говорил. Вышел, захлопнул дверь. Я попыталась открыть, задержать его – новый замок без ключа не открылся. Шаги удалялись быстро, и окна выходили не на подъезд – я не смогла окликнуть его. Искала ключ – не нашла. Забеспокоилась, стала разыскивать телефонную книжку с Жениным номером. Ни одной книжки. Всё уничтожено. И я заснула сном отчаянья на своей же постели. Дышал кондиционер – успели поставить – и скалился в холодной улыбке Портрет. Во сне ко мне пришел безнадежно желанный Георгий – вся ночь была наша. Такие сны мне снятся в открытую, без камуфляжа. А за ночь ушла жара.

Утром – настоящим прохладным утром, тихим, туманным, с изредка накрапывающим дождем – я позавтракала, как в садах Черномора. Мы с Георгином такой дорогой еды не покупали. Потом позвонила с мобильного реставратору Стасу: Стас, я в ловушке. Тот почему-то сильно перепугался. Сиди, не отвечай на звонки. Еду к тебе с отмычкой. (Круто!) Скажи-ка адрес. Тут зазвонил городской. Максим извинялся, что не оставил ключа. Сейчас Вас выпущу. Я в подъезде. Стас орет мне: алло! алло! Я ему: Стас, отбой! меня выпускают. И отключилась. Ключ повернулся в замке. Да, не похож. Но я к нему бросилась, как к Георгину во сне. И сон не кончался долго.

25. Затменье

Мы на Кипре. Отель – офигеть. Заявленье мы подали перед отъездом. Далёко остались горелые русские пни.

Я: Надя, какое к чертовой матери заявленье? какая такая спешка? (Не слушает. Отпочковалась от меня, живет своей жизнью.)

Колючие рифы подходят к берегу. Стоят корабли на рейде. Дует ветер из Африки. Осень сюда нескоро придет. Мы не увидим. Умчимся со своей любовью на север.

Я (сквозь зубы): Спятила. Хоть кол на голове теши.

26. Переполох

СТАС: Инна, она мне не отвечает. Послал ей шесть эсэмэсок.

ИННА: Всех-то забыла я, родных, подруженек, знаю и помню лишь друга любезного. Не трогай ее. Тут всё ясно.

СТАС: Наоборот. Пришла эта Женя – как крыса, понюхала и ушла. А кто сидел в шевроле? муж? или сын? Чей сын? Георгия? у них вроде бы не было. Из Канады? так быстро? Ну, заявил права на наследство, если вообще они есть, и лети себе – делай деньги. Через полгода вернешься, получишь. Нет, нужна ему Надька. Она не красавица. Чтоб ее любить, надо во как узнать.

ИННА: Ну, любовь зла.

СТАС: Ты дурочка, Инна.

27. Крыша едет, дом стоит