Продолжение следует, или Наказание неминуемо

Но куда спрятаться?! Влад схватил свою сумку и метнулся в теткину спальню, единственное окно в которой было тоже плотно закрыто на день тяжелой шторой — для прохлады, наверное. Платяной шкаф не был придвинут вплотную к углу стены, оставалось приличное пространство между ним и окном. И парень боком вошел в него. А рука его почти механически, полезла в сумку, где на самом дне — вспомнил он — лежал нож Серого, с белыми костяными накладками на рукояти и широким лезвием, которое выбрасывалось сильной пружиной, если нажать большим пальцем на специальную кнопку стопора.

Слух Влада был напряжен до предела, ему показалось, что даже сердце его перестало стучать — чтоб не шуметь. Страха не было, вместо него появился непонятный, остро зудящий в ладонях охотничий азарт. Сумка осторожно легла на пол, позади, у ног Влада, а большой палец его «рабочей» левой руки с почти неслышным щелчком «выкинул» лезвие…

«Нехороший поворот в твоей судьбе, Василь Савельич… — с непонятным самому себе, почти зловещим спокойствием подумал Влад и замер, услыхав осторожные, словно скользящие шаги уже в соседней комнате. — И по сравнению с моим поворотом твой… нет, не завидую…»

Глава седьмая ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Александр Борисович докладывал Константину Дмитриевичу о проделанной в Воронеже работе, и настроение у обоих собеседников было сугубо деловое. «Начальство» было, в принципе, удовлетворено результатами. Практически доказано, что убийство дипломата из Нигерии было совершено хулиганствующими молодчиками из банды скинхедов, для которых ни пол, ни возраст, ни страна, откуда прибыла жертва, не имеют никакого значения. Приходится с сожалением констатировать, что нападения на иностранцев, увы, имеют место, однако они распространяются, главным образом, на, так называемых, «трудовых мигрантов», которые хлынули, часто неконтролируемыми массами, в большие города России, после того как бывшие братские республики, добившись государственного суверенитета, тем не менее не смогли обеспечить своих граждан элементарной работой. То есть, другими словами, никакой «высокой политики» тут не просматривается — обычное трагическое происшествие на бытовой почве. Дипломатам из Министерства иностранных дел будет приятно это услышать от Генеральной прокуратуры, как ни парадоксально это звучит.

В общем, «сидение» близилось к концу, когда у Турецкого зазвонил его «закрытый» мобильный телефон. Номер его знали немногие, значит, и информация могла быть либо также закрытого, либо сугубо личного свойства. И Александр Борисович, извинившись перед Меркуловым, достал трубку из кармана. Посмотрел на вызов: Плетнев. С чего бы это? Они же договорились, что все деловые разговоры ведутся с другого аппарата, обычного.

— Слушаю, — сказал Турецкий недовольным голосом.

— Привет, — услышал он Антона. — Не могу пожелать тебе доброго здоровья. Ты когда улетел, в котором часу?

— Сегодня утром. Билет я сохранил, могу посмотреть, если надо. В десять с минутами, кажется. А что, появились какие-нибудь проблемы?

— А ночевал где?

— Это важно? — насторожился Турецкий.

— Чрезвычайно.

— Ну, что ж… Встретил знакомого, посидели, выпили, как обычно, вспомнили прошлое…

— Знакомую? Я не ослышался? — перебил его Плетнев.

— У тебя плохо со слухом? — сухо спросил Турецкий.

— А может быть, у тебя с памятью?

— Так, в чем дело, Антон? — начал уже раздражаться Александр Борисович.

— Твой знакомый, как ты говоришь, найден… найдена сегодня утром в своем номере мертвой. Подробности мне не сообщили. Но все подозрения падают на тебя. Ты был у нее последним, кого якобы видели случайные люди в гостинице. Полагаю, что с минуты на минуту к тебе придет вызов немедленно явиться в прокуратуру города Воронежа для дачи показаний. Или же тебя сюда доставят под конвоем. Это Алексей мне сообщил. Так что выбери наиболее приемлемый с твоей точки зрения вариант. Все, больше нет возможности для разговора.

— Я ничего не понял, Антон, но, вероятно, прямо сейчас отправлюсь в аэропорт, чтобы прибыть к вам ближайшим рейсом. Можешь об этом сообщить… кому там найдешь нужным?

— Что случилось? — обеспокоенным тоном спросил Меркулов. — Вы опять что-нибудь натворили? Господи, да когда ж это кончится?! — Костя начал «заводиться».

— Успокойся, дело касается лично меня. И если тебе позвонят из Воронежа, чтобы узнать, где я нахожусь, можешь с абсолютно чистой совестью ответить, что я уже вылетел к ним. Срочно, ты слышал.

— Да в чем дело, в конце концов?! Я могу это знать? А не быть попкой — испорченным телефоном?!