Проект 018. Смерть?

Византийская технология понравилась всем христианским правителям. С ее помощью они безошибочно определяли, какое решение церкви божественное, а какое — от духа нечистого. Придворные богословы доказывали все, что требовалось власти.

Чтобы не превращать ситуацию в цирк, церковь родила негласное правило: истинно только то, что власть признала за истину. Если власть перестает считать за истину то, что вчера считала, церковь должна следом за правительством привести свою позицию в соответствие с новой истиной. Ни из каких христианских канонов такой странный способ определения христианской истины не вытекает. Но, увы, жизнь диктует свои правила — христианской истиной стали считать только то, что власть считает истиной.

ГЛАВА 23. Неправда

Можно ли учение, выработанное под председательством верховного жреца племени майя, считать буддистским или мусульманским? Наверное, это учение будет чем угодно, только не буддизмом и не исламом.

Можно ли учение, выработанное на соборе под председательством языческого жреца, назвать христианским? Тоже нельзя. Не потому, что я так считаю, а потому что это противоречит порядку вещей и здравому смыслу.

Армия богословов 1700 лет искала объяснение, как так получилось, что на первом вселенском христианском соборе председательствовал языческий жрец, но ничего так и не смогла сказать. Все ее объяснения только подчеркивают ужас ситуации. Она решила молчать, табуируя неудобные моменты. Потому что, а что тут скажешь? Объяснение лишь разожжет любопытство. А оно, как вам скажет любой священник, для души неполезно.

Опуская бантики и глядя только на факты, я увидел, что Рим создал уникальный политический инструмент для управления массой — государственную церковь, полностью от него зависимую. Ни одно свое решение она не могло принять самостоятельно. Если традиционные христиане не спрашивали разрешения властей, чтобы собраться для решения своих вопросов, то государственные христиане могли собраться только с разрешения властей.

Попытки новых христиан стать независимыми от светской власти в духовных вопросах жестко пресекались. Например, когда св. Мартин и св. Максим Исповедник, подражая традиционным христианам, решили собрать христиан на Латеранский собор 649–653 года без разрешения власти, власть увидела в этом бунт и наказала инициаторов.

Христианство утверждает, что никакой человек не может быть мерилом истины. Но это в теории. На практике с 325 года и до конца VIII века понятие истины зависело от одного человека — от римского, а потом византийского императора. Все изучавшие византийский период христианства единодушны в том, что мнение императора было для церкви аналогом закона. Что он считал христианской истиной, то церковь и объявляла ею. Если он потом передумывал, следом передумывала и церковь.

Нет ни одного ключевого решения, принятого церковью самостоятельно. Она была свободна в области бантиков, но главные положения устанавливала только власть. Если она сказала, что Бог есть Троица, церковь утверждала троичность Бога. Если же власть передумывала и говорила, что Бог не Троица, церковь следом отрицала троичность Бога.

Политический и дипломатический гений Рима создал из отступников христианства новую религию и выдал ее за учение Христа. Учения непосредственно самого Христа не было никогда. То, что сейчас называют его учением, — это записи разных людей об Иисусе, из которых римская власть отобрала нужное и объявила это учением Иисуса.

Если разбирать это учение по косточкам, от него ничего не остается. Христианство живо исключительно призывом слепо и безоговорочно верить, не думая. Отличный пример в этом направлении — теория Троицы. Церковь учит, что Лица Троицы не вместе и не раздельно. Как же они существуют? Правильный ответ — этого разуму не вместить. К догмам веры нельзя применять научные методы. В это нужно верить.

Такая ситуация имеет место в любой религии. Например, в буддизме, который если разбирать, такая же картина вырисовывается, есть рассказ о великом мудреце, который в ответ на сложные вопросы медленно и задумчиво мычал. Дискуссии с их аргументами, логикой и фактами — все это было ниже его мудрости. Его мудрое мычание не отпугивало учеников, а напротив, притягивало, умиляло и восхищало их.

Однажды представитель восточной религии пытался доказать мне, что его вера есть истина. Сначала перечислил мне указанные выше аргументы (тексты, от которых веет святостью, чудеса и прочее). Когда они оказались несостоятельными, привел последний аргумент, неопровержимый с его точки зрения. Он сказал: «Произнеси в тишине звук ОМ, протяжно так — Ом-м-м-м-м… И слушай свои внутренние вибрации. По этому признаку всякому разумному человеку сразу должно быть понятно, что здесь истина».