Проект 2.0

Голос в голове вернулся неожиданно. Воспротивиться ему не получилось. Глаза открылись, и демон поднял руки. Только сейчас я заметила на его запястьях наручники старого образца и обрывок бумаги, который он прижал к стеклу пальцами. Буквы на ней разбегались в разные стороны. Голова загудела, когда попыталась собрать их в одну строчку. Это получилось не сразу. Прищурившись, я все-таки прочитала надпись:

«На твоей спине сидит бабочка. Берегись, когда она вспорхнет».

– Никакой бабочки нет! И тебя тоже не существует!

Крик вырвался из груди, но не покинул стен просторной комнаты. Сердце колотилось как сумасшедшее, и кулаки сжались, оставляя на коже след от ногтей.

– Все это неправда!

На этот раз это было сказано в пустоту. Демон исчез, и тьма забрала меня с собой. Как я не пыталась сопротивляться, голова отключилась, словно кто-то выдернул из нее шнур питания. Взгляд всматривался в тягучую тьму, пока она не начала смотреть на меня, поглотив полностью. Казалось что ей нет конца. Будто выкинуло в бескрайний космос.

Когда глаза открылись, в палате была женщина. Она стояла напротив кровати и тянула ко мне свои бледные руки. Они были тонкие словно соломинки, которые вот-вот обломаются на ветру. Кожу пальцев усыпали синяки и ссадины. Я бы могла подумать, что ей нужна помощь, если бы уже не видела своего отражения в зеркале. Женщина была моей абсолютной копией. Не значило ли это, что помощь нужна мне?

Теперь сомнений быть не могло. Именно эту женщину я видела в своей старой палате, но совершенно не понимала, что она делает здесь. Моя копия дрожала, словно боялась. Глаза метались по сторонам, но изо рта не вылетело ни слова. Она молчала, а я смотрела на нее. Это было все равно что наблюдать за собственным отражением, где зеркальная копия была гораздо хуже оригинала.

Вдруг палата изменилась. Теперь мы стояли в кабинете доктора, и рядом не было ни души. Умом я понимала, что все это нереально, но пульс стучал в висках так, словно сейчас откроется дверь, и раздастся возмущенный голос медсестры. Копия оглянулась по сторонам. Тень ужаса мелькнула в ее глазах, когда она резка замерла и посмотрела на меня. Я почувствовала, как холодный пот стекает по спине, и дрожь пробирает до самых костей. Рука девушки поднялась и указала на то, что было у меня за спиной. Я резко обернулась, но никого не увидела. Сердце бешено колотилось и готовилось выпрыгнуть из груди.

Голова вернулась в исходное положение, и я почувствовала, как седеют на голове волосы. Девушка стояла прямо передо мной. Ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от носа, заставляя поджать колени. Кабинет резко изменился. Его стены были исписаны кровью, которая принадлежала девушке. Это было понятно по ее рукам. Линии запекшейся крови тянулись от кисти до локтя, будто их испачкали в краске.

– Что ты хочешь мне сказать? - спросила я охрипшим голосом.

Девушка молчала. Она словно ждала, пока прочитают то, что было написано на стенах. Всего одно слово. «Pharus», - пронеслось в голове. Как ни странно я знала, что оно означает. Латынь приоткрыла завесу тайн как раз перед тем, как девушка подняла руку и коснулась моего лица. Привкус крови на губах заставил резко проснуться.

– Что такое «Фарус»?

Этот вопрос был первым, что я услышала, когда открыла глаза. Мужской голос показался очень знакомым. Я осмотрелась и увидела доктора, который сидел на краю кровати. Его ноги не доставали до пола. Он качал ими словно школьник, сидевший на парапете перед зданием науки, где преподавали великие умы. Я попыталась встать, но голова резко закружилась.

– Не стоит так торопиться, - заботливо произнес доктор и спрыгнул на пол.

Его тон расходился со словами. Он был лживым и холодным, словно верхушка айсберга, скрывающая смертельную глыбу под толщей воды. Натолкнешься на него и пойдешь ко дну не хуже «Титаника». Один айсберг смог потопить пароход с двумя четырехцилиндровыми паровыми машинами и паровой турбиной. Со мной он-то уж точно справиться. И глазом не моргнет.

– Так, что значит это слово? - повторил вопрос доктор. - Ты говорила его во сне.

– У меня амнезия, - напомнила я. - Мало ли какой бред может сниться сумасшедшей.

Доктор ничего не ответил. Его брови сошлись на переносице, словно он не сильно поверил словам. У него были на то веские причины, ведь «Pharus» в переводе с латыни означает маяк. Я знала это, но совершенно не понимала взаимосвязь между ним, моей копией, голосом в голове и доктором. Такие мысли не могли привести ни к чему хорошему. Они только поставили бы под сомнение лечение, а это плохо бы закончилось.

– Я видел, ты общалась с Маркусом, - сказал доктор.

Его слова быстро оторвали от раздумий. Они были словно гром среди ясного неба.

– Каким Маркусом?

– Парень с татуировками.

– А! Этот? - Сказала я, доигрывая свою ложь до конца. - Он псих. Даже не помню, о чем был разговор.

По виду доктора было понятно, что он опять не поверил.

– Ты знаешь, по какой причине Маркус здесь? - сухо спросил он.

– Нет.

– Этот парень убийца. При чем очень изощренный.