Проект «Агасфер». Старьевщик

— Стало быть, отец приор Девэ помощничка мне прислал, — хмыкнул, дочитав письмо, хозяин. — Как же тебя называть прикажешь?

— По документам — меня уверили, что они подлинные, — я Миклош Ковач. Но мне не нравится это имя. И если сговоримся насчет места, прошу называть меня Агасфером.

— Как скажешь, господин хороший. Агасфер так Агасфер, — не выказал удивления полковник. — А Ковач, это как? Из мадьяров, по документам, стало быть, будешь?

— Из них самых, ваше высокоблагородие! — привстал и поклонился посетитель.

— Угу… А руку, как его высокопреподобие отписывает, ты официально с детства на механической молотилке потерял?

— Был грех, господин полковник. С мальчишками забаловался и вот… попал!

— Грех, говоришь? А я вот не там грех зрю, человече! Аббат Девэ сроду никогда не врал — а тут, в письме, крутит! Пишет: «Сам, мол, все скажет — когда время придет». Руку-то покалеченную не желаешь показать, мил человек? Она у тебя, выходит дело, два раза пострадала? Один раз в мальчишестве, а потом и в юности?

— Зачем вам моя рука-то? — насупился посетитель. — Ежели не желаете рекомендацию отца приора принять, так и скажите! Пойду другое место искать, ежели что…

— Ишь ты, какой быстрый! — усмехнулся хозяин. — Пойдет он другое место искать! Может, и пойдешь, да только не ранее, чем я тебя, мил человек, разъясню! Дом-то у меня особый, можно сказать… Ну, так как, Агасфер? Не застесняешься старому солдату и рубаке руку свою покалеченную показать?

Тон у хозяина дома был самый что ни на есть веселый, даже игривый какой-то. Однако глаза смотрели недобро, вприщур. А ручищи, поросшие густым рыжим волосом, с широкими, словно садовые лопаты ладонями, не оставляли сомнения в том, что отставной полковник привык не только бумаги разбирать и холеную бородку в порядок приводить. В общем, скандал был раннему просителю совершенно ни к чему, и он, пожав плечами, расстегнул пальтецо, скинул его на табурет, задрал до плеча левый рукав то ли куртки, то ли полукафтана и привычным движением отстегнул крепления протеза. Помявши целой рукой культю, он вызывающе поднял ее чуть ли не до уровня глаз хозяина.

— Вот, извольте! Глядите!

— Ты на меня не обижайся, мил человек! — примирительно забормотал хозяин, смачивая холщовую тряпицу какой-то остро пахнущей жидкостью из склянки с высоким горлышком. Тщательно протер тряпицей ручищи. — Не бойся и не стесняйся — я ведь, брат, и по медицинской части дока! А что предосторожности блюду — так не от скуки, а потому как дом у меня, как уже говорилось, особый. Хоть и один, не считая прислуги, в нем живу, а гости самые разные здесь бывают!

Не переставая бормотать, хозяин осторожно взял культю обеими руками, согнул-разогнул локтевой сустав, бережно прощупал концы обрубленных некогда локтевой и лучевой костей предплечья.

— Извини, мил человек, за бдительность. Приводи себя в порядок и пошли-ка чайку с дороги попьем!

Хозяин быстро пересек мастерскую, бросил в пламя кузнечного горна ярко вспыхнувшую тряпицу, коей протирал руки, и дважды дернул сонетку со шнуром, уходящим в отверстие под потолком.

— Это я сигнал камердинеру подаю, чтобы на двоих накрывал, — пояснил он с усмешкой и кивнул на саквояж: — Весь твой багаж? Или остальное в вокзальной камере хранения оставил?

— Все здесь, — буркнул посетитель. — А сундук с книгами отец приор обещал прислать позже, когда устроюсь окончательно.

Архипов удивленно поднял брови, однако от комментариев воздержался. Скинув фартук, он повел гостя какими-то коридорами. На первый этаж поднялись уже по другой лестнице. Мимоходом хозяин остановился у застекленной наполовину двери, распахнул ее:

— Вот твое обиталище, господин Агасфер! Устраивает?

Комната была большой, светлой и почти пустой. Кровать, письменный стол с бюро, козетка с низким столиком, мраморный умывальник у двери, два шкапа вдоль стены. Через огромное французское окно, задернутое шторой, угадывался обширный балкон.

— Устраивает? — нетерпеливо повторил хозяин. — Ну, коли так, через тридцать минут жду в столовой. Обживайся пока, передохни с дороги-то!

Гость открыл было рот, чтобы спросить — раз «обживайся» — стало быть, место точно за ним? Но хозяин уже исчез, не удосужившись даже сказать — где искать эту столовую.

Агасфер прошелся по комнате, трогая сероватые чехлы на мебели, посидел на высоченной кровати — покачаться на ней, как в далеком детстве, не удалось: слишком она была обволакивающе уютна. Вспомнив о балконе, он с трудом выбрался из мягкого ложа, рванул балконные ручки — одна из них, не выдержав единоборства со стальным крюком в левой культяшке, с жалобным хрустом обломилась. Но тяжеленные балконные двери все-таки распахнулись, наполнив комнату влажным воздухом. Воздухом свободы!