Проект «Агасфер». Старьевщик

Телеграфист между тем обратил внимание на золотую монету, которой приличный господин, словно бы в рассеянности, постукивал по перильцам барьера. Помолчав, он с понимающей улыбкой поинтересовался:

— А протелефонировать адресату, сударь, можно?

— Можно-то можно, да кто мне позволит? Откровенно говоря, милейший, в поезде я попал в неприятнейшую историю! Сел в картишки перекинуться, да все и спустил! Заграничный паспорт даже в залог пришлось оставить!

— Есть на нашей станции два телефонных аппарата, сударь, — помолчав, решился телеграфист. — Один у начальника станции, другой у жандармов. Ну, к жандармам, полагаю, вам нет никакого резона идти…

— Ну и?..

— А вот начальник станции, как мне известно, только что обедать ушел. И ключик запасной от его конторы у меня имеется — на случай экстренной надобности. Вы ведь недолго будете телефоном пользоваться, сударь?

— Два слова только сказать! Чтобы экипаж за мной прислали! Выручайте, любезный! В долгу не останусь! — Агасфер положил на барьер ярко блеснувший империал.

— Попадет, конечно, мне, если узнают! — заколебался телеграфист. — Места лишиться за такие дела можно… Вы не из социалистов будете, часом, сударь?

— Кой черт из социалистов! Нешто похож?

— Вот и я гляжу, что не похожи. Солидный вроде господин… Ну да ладно, где наша не пропадала! Прошу за мной, сударь!

Телеграфист нырнул под барьер, запер контору и, поминутно оглядываясь, повел Агасфера по темным коридорам. У неприметной двери он остановился, прислушался, достал из кармана ключ.

— Этим ходом господин начальник пользуется, когда требуется незаметно прийти или уйти. — Он отпер дверь и, придерживая ее, протянул ладонь. — Извините, сударь, только сначала денежки позвольте! Благодарствую! Пойдемте, сударь, только тихо!

Проскочив вперед, телеграфист плотно задернул шторы и только после этого поманил посетителя пальцем.

— Сюда-с! — Он снял слуховой рожок, покрутил ручку динамо-машины. — Алло, барышня! Соедините меня с Петербургом-Центральным! Да-да… Номер говорите, — прошипел он Агасферу.

— 8-64, дом полковника Архипова!

— Алло, Центральная! 8-64, будьте добры! Жду-с… Алло, это номер 8-64? Дом полковника Архипова? Сейчас с вами Гатчина говорить будет! — он сунул слуховой рожок Агасферу. — Говорите, сударь!

— Алло, Кузьма, это ты, что ли?

— Кто говорит? У телефона Зволянский! Вам полковника Архипова нужно?

— Сергей Эрастович, господин Зволянский, это Берг вас беспокоит! Я в Гатчине, вернулся вот…

— Плохо слышно, черт возьми! Не понял — кто это?

— Берг! Берг говорит! Агасфер!

— Господи, Агасфер?! А я уже отвык, знаете ли, от вашего имени… Где вы? Мы тут с ума сходим! Приезжайте скорее!

— Рад бы, да не могу, Сергей Эрастович! Попал в руки к шулерам, проигрался до нитки. Еле до Гатчины хватило добраться! Выручайте!

— Мишель, это вы? — видимо, полковник, презрев приличия, отобрал трубку у Зволянского. — Вы живы, слава Богу! Но почему в Гатчине?

— Все потом расскажу, Андрей Андреевич! Забрать бы меня отсюда побыстрее! Ни денег, ни документов…

— Где вас там искать? Гатчина большая…

Агасфер прикрыл ладонью микрофон, спросил у телеграфиста:

— Найдете мне местечко часа на два? Не обижу! Алло, Андрей Андреевич! В Гатчине, на вокзале, спросите телеграфиста.

— Он будет знать! Ну все, не могу больше говорить! — стал прощаться Агасфер, заметив отчаянную жестикуляцию своего благодетеля. — Даю отбой!

— Ну все! Пошли скорее отсюда, сударь!

До конторы телеграфиста добрались без приключений. Агасфер в порыве чувств обнял его.

— Спасибо, благодетель! Спасли, право слово, спасли!

— А господин Зволянский, с которым вы говорили, — это тот самый? Директор Департамента полиции? — помолчав, поинтересовался телеграфист. — Ну, слава Богу! Я, грешник, все-таки сомнения имел: уж не социалиста ли в святая святых пустил?

— Но теперь-то не сомневаетесь?

— Раз человек с самим полицейским начальством дело имеет, тут уж все в порядке должно быть! Но… Вам бы отдохнуть, сударь! На вас лица нет! От Петербурга на резвых лошадях сюда часа полтора ходу. Ежели не побрезгуете, то чуланчик у меня тут имеется, для отдыха ночного…

— Я сейчас ничем не побрезгую! Как зовут-то, благодетель?

— Николаем крестили… Пошли, пошли за мной!

В темном чуланчике, заставленном какой-то рухлядью, пахло мышами и прелью. Агасфер вздохнул: не до жиру! И в курятнике устроишься!

Он вытянулся на скрипучем топчане, подложив под голову саквояж, изрядно опустевший после обыска в Варшаве. Прикрыл тяжелые веки и мгновенно провалился в сон.

Однако выспаться не удалось. Не прошло и четверти часа, как за стенкой загремели сапоги, послышались громкие грубые голоса. Агасфер мгновенно проснулся, сел, прислушиваясь.

— Куда ты его дел, «морзей» несчастный? А? Ну-ка, показывай гостя своего!

Агасфер поморщился: вот тебе и «благодетель»! Решил, значит, подстраховаться, жандармам шепнул — «чтобы чего не вышло».

Дверь чуланчика, едва не слетев с петель, распахнулась, светлый проем мгновенно загородили фигуры с фонарями в руках.