Проект «Агасфер». Старьевщик

Агасферу же его вопрос показался самым обычным. Он рассказал, что большую сумму «на оздоровление» в золотых монетах передал предстоятелю монастыря его друг — когда вынужден был оставить его смертельно раненым на попечение монахов. Щепетильный же аббат не счел возможным брать из этих денег ни гроша — тем более получив от этого друга поистине царский подарок. Деньги «на оздоровление» были положены в банк на имя Агасфера — с тем, что если Бог даст ему поправиться и когда-нибудь покинуть монастырь, то он смог бы покинуть его не нищим. Кроме того, аббат Девэ счел необходимым определить Агасферу неплохое жалованье за работу по приведению в порядок библиотеки паулинов. И перед его уходом из Ченстохова передал ему тяжелый кошель с дукатами и почему-то наполеондорами[9].

— И все это у вас в этом «сундуке»? Вы позволите? — Архипов перехватил ручку тяжелого саквояжа из здоровой руки Агасфера, прикинул на вес, уважительно вернул обратно. — М-да, молодой человек! С этаким грузом по улицам славного города Петербурга опасно ходить не только ночью, но и днем! И в доме оставлять его я бы не рискнул — мало ли! У меня, конечно, есть вместительный сейф германской работы, можете пользоваться, милости прошу! Или обустроить в доме свой личный тайник, даже не ставя меня в известность… Но лучше всего, поверьте, отнести это золото в банк! По крайней мере, большую его долю. Правда, с вашим венгерским паспортом не всякий банкир, скажу вам откровенно, примет на себя такую ответственность… Впрочем, этот вопрос решаем! Если желаете, я тотчас же напишу письмецо наследникам своего старинного знакомца, барона Штиглица[10]. Его банкирский дом весьма надежен, и я там, грешник, кое-какие деньги держу. Да и лишних вопросов, с учетом моего ручательства, задавать не станут. Так что, господин Агасфер, все складывается как нельзя более удачно: прогуляетесь, а Терентьев вас заодно в сей банкирский дом и препроводит! Скажу только, чтобы он второй револьвер взял…

Помолчав, Архипов взялся за написание рекомендательного письма, закончил его широким росчерком с кляксою и, помахивая бумагой в воздухе, чтобы просохли чернила, небрежно поинтересовался:

— Кстати, милостивый государь, а сами-то вы как к оружию относитесь? Не привили вам монахи к нему отвращения?

— Нет, — коротко ответил собеседник.

— Тогда могу презентовать вам кое-что из своего арсенала. Желаете?

— Не откажусь, господин полковник. Только, если можно, что-нибудь не слишком большое, чтобы не оттопыривало карманов…

В условленное время Агасфер и Терентьев встретились на широкой парадной лестнице. На отставном ротмистре был мундир темно-зеленого сукна и круглая шапка-боярка без козырька, с треугольными вырезами спереди и сзади. Кожаный пояс украшала кобура, а на лице вместо тонких подбритых щегольских усиков появились громадные растопыренные усищи.

С лица Агасфера исчезла щегольская бородка-шкиперка польского образца — бритва пощадила лишь тонкие усы. Поскольку переодеваться ему пока было не во что, он так и остался в длинном темном пальто с двойным воротником и множеством карманов и клапанов и сером котелке с широкими, загнутыми вверх полями.

Пряча улыбку, Терентьев представил новому знакомому маячившего по ту сторону лестницы швейцара:

— А вот, господин Агасфер, рекомендую: наш бессменный Трофим! Имеет, к сожалению, прескверное обыкновение любопытствовать, стараясь оставаться при этом незамеченным! Трофим! Поди сюда! Это венгерский дворянин Миклош Ковач, гость и давний друг полковника!

Из-за лестницы тотчас же выскочил с поклоном человечек неопределенного возраста, маскируемого бородой, широкой и окладистой, как у архиерея. Мало того, борода была двухцветной: черной, как вороново крыло, по краям и совсем седой в срединной части. Волосы на голове, разделенные на неровный пробор, были у Трофима и вовсе неопределенного цвета, полуседые-полупегие.

Одет он был, как все городские швейцары: фуражка с золоченым околышем, длинное пальто с золотыми же галунами и брюки навыпуск, также украшенные узким золотым лампасом.

— Как же-с, как же-с! Много наслышан, господин Ковач! Ваш пачпорт вчера я имел честь в околоток носить, с целью положенной регистрации! Готов служить верою и правдою! Любое деликатное поручение — завсегда готов-с! И супруга наша, Катерина — очченно аккуратный человек по женской части. Постирать, платье почистить али отгладить — обернуться не успеете, как все будет сделано! А его высокоблагородие ротмистр Терентьев — известный шутник и насмешник, господин Ковач, хи-хи! Оттого и его намеки на мою незаметность, что имеют происхождение от всемерного старания никоим образом не мозолить господам глаза!

Все это было произнесено скороговоркой, с непрерывными поклонами, отчего шикарная борода Трофима разъезжалась по всей ширине груди.

Пока Агасфер лихорадочно соображал, что бы произнести подходящее к случаю, или вовсе промолчать, Трофим этаким незаметным манером очутился у него за спиной и невесть откуда взявшейся щеточкой принялся бережно обрабатывать плечи и рукава его пальто.