Проект «Агасфер». Старьевщик

По дороге Терентьев показывал Агасферу изменившуюся за два десятилетия Северную столицу, дома, появившиеся на ее центральных улицах за последние годы, обращал его внимание на особенности покроя мужской и женской моды. Не доезжая до заведения портного Циммермана пару кварталов, он предложил отпустить извозчика и немного прогуляться.

Несмотря на начало дня, улицы были полны самой разнообразной публикой. Торопливо или вразвалочку, в зависимости от чина, шагали чиновники различных ведомств — каждый в мундире положенного ему цвета, фасона и покроя. Пританцовывая, легко скользили по самым краям тротуаров приказчики и рассыльные. Деловито шагали в своей темно-синей униформе почтальоны с огромными сумками.

Однако больше всего на улицах было офицеров. От разноцветья их мундиров и блеска начищенных пуговиц, кокард и погон буквально слепило глаза. Наиболее яркой форма была у офицеров-гвардейцев — к тому же для большего шика многие из кавалеристов опускали шашки ниже колена, отчего на улицах стоял звон металла о камень.

У дверей портновского заведения Терентьев придержал Агасфера за локоть:

— Позвольте мне, несмотря на краткость нашего знакомства, дать вам совет… Если вы не сочтете это за дерзость, разумеется.

— Хорошие советы никогда не бывают лишними, Владимир Семенович. Слушаю вас, и готов им следовать!

— Гм, да… Но прежде один предварительный вопрос: если я ошибаюсь в своих предположениях, то совет будет несколько иного рода.

— Стало быть, ответ вам требуется искренний, и в моих же интересах? — Агасфер в упор поглядел на сросшиеся у переносья светлые брови Тереньтьева.

— Был бы вам за это чрезвычайно признателен!

— Итак?

— Господин Агасфер, вы ведь в прошлом офицер? Русский офицер?

— Гм… А позвольте, в свою очередь, поинтересоваться: с чего бы такой вывод?

Чувствуется офицерская косточка! Манера держаться, походка… Вот вы левой рукой, перед тем как в экипаж забраться, особый жест делаете — как будто саблю придерживаете! И еще: я совсем не случайно предложил вам сойти с извозчика за два квартала до портного и прогуляться. Извините, я внимательно наблюдал за вами, пытаясь одновременно отвлечь вас разговорами на сторонние темы. И вы знаете, господин Агасфер, что я заметил? У вас типично офицерский, «набитый» взгляд! Вы не упускаете из виду всех встречных офицеров, и при виде старших невольно ровняете шаг, подтягиваетесь, расправляетесь плечи — однако тут же, вспоминая о своем нынешнем гражданском статусе, спохватываетесь, и ваша походка становится… ну, более развязной, что ли… Я не прав? Лезу не в свои дела?

— А вы очень наблюдательны, господин Терентъев, — вздохнул Агасфер. — Наблюдательны и… настойчивы. Но скажите-ка на милость, вам-то какая разница? Был я офицером, не был… Это мое прошлое, понимаете — моё! И я не обязан — вы только не обижайтесь, ради бога — раскрывать свое прошлое, свою душу перед первым, извините, встречным! Ну серьезно, господин Терентьев, мы ведь с вами в окопах не сидели, одной шинелишкой не укрывались, в атаки не ходили. Один день только и знакомы. Поверьте, жизнь человеческая — не оперетка, тут все серьезнее! И мое прошлое оставило мне много не слишком радостных воспоминаний! Может быть, когда-нибудь я и поделюсь ими с близким мне человеком. Но не сегодня… Кстати: я гляжу, у вас так и вертится на языке вопрос о моем необычном библейском прозвище. Прошу, Владимир Семенович, не задавайте этого вопроса, потерпите! Уж ежели оно совсем ухо режет — паспорт-то у меня мадьярский, соответственно и обращайтесь!

— Это вы меня простите, господин Агасфер! Простите и поймите: мной движет даже не любопытство. Единственное, к чему я затеял этот разговор — хотел предложить вам вместе со статским платьем заказать у Циммермана и военный мундир! Пользуйтесь случаем, черт возьми, — за счет полковника! Он ведь официально мне о сем перед выходом заявил-с.

— Мундир? Но для чего он мне?

— Ну, во-первых, как мне кажется, вам в нем будет удобнее. Во-вторых — да вы оглянитесь по сторонам, друг мой! На улицах Петербурга — сплошные мундиры! А в статском модном платье ходят разве что господа социалисты! Ну, я не имею в виду, разумеется, рабочий люд и приказчиков в их поддевках, а также посыльных! Но в военном мундире вы сольетесь со всей этой многоликой толпой! Не будете от нее отличаться!

— А почему я не должен отличаться от толпы, господин Терентьев?

— Потому что такова специфика службы у господина полковника Архипова! — вырвалось у Терентьева.

— Не понимаю. Решительно не понимаю! — затряс головой Агасфер. — Почему служащий частного лица, коммивояжер, по сути дела, должен быть замаскирован?

— Еще раз простите, это уже не мой секрет, господин Агасфер. Единственное, что могу сказать — полковник некоторое время будет присматриваться к вам. Определять вашу пригодность и ваши способности к более серьезным делам, нежели розыски механических игрушек старых мастеров. А сейчас… Сейчас давайте забудем наш разговор! До поры до времени… Прошу вас! — И Терентьев распахнул перед спутником дверь портновской мастерской с глухо брякнувшим колокольчиком.