Проект «Агасфер». Старьевщик

— В «Асторию», где наш Люциус жительство имеет, я, грешник, внедрил нескольких опытных агентов. Ну, кто они — вам, Андрей Андреич, извините, знать не обязательно. Довольно и того, что они есть. И вот сегодня утром один из «наружняков» заметил, что некий субъект, по виду спившийся тапер[14], суетится возле вышедшего позавтракать Люциуса. Что-то клянчил якобы, но и бумажку сунул ему — за что получил от скуповатого немца мелкую мзду. Поскольку бумажка была мятая и засаленная, то брезгливый немец засунул двумя пальцами ее в карман, да и не до конца, уголок торчал наружу. Ну, тут уже «наружняк» не растерялся и быстренько нанял мальчишку-карманника. А тот в лучшем виде, как говорится, исполнил «литерное мероприятие»!

— И кого у вас только на службе нет, — невольно улыбнулся Архипов.

— Рано смеетесь, уважаемый Андрей Андреевич! — укоризненно пыхнул ароматным дымком Зволянский. — Во-первых: как долго продолжается эта связь «Люциус — тапер»? Второе: неизвестный корреспондент ставит под вопрос национальное происхождение вашего Ковача-Агасфера, но, заметьте, уверенно называет его офицером, бывшим или действующим. Каково-с?

— Признаться, есть в Агасфере что-то такое, — в задумчивости ухватился за бороду Архипов. — Военная косточка, что ли… Вот и Куропаткин клянется, что ему лицо нашего Агасфера знакомо.

Зволянский хмыкнул:

— Значит, не один наш неизвестный «доброжелатель» на это внимание обратил.

— Неуловимое такое сходство, — вслух размышлял Архипов. — И напрямую спрашивал я его — не говорит! И аббат Девэ ничего по этому поводу не сообщил — вот незадача! Хоть садись и поезжай к нему. Есть, есть у человека какая-то тайна — но что прикажете? Под пыткой спрашивать? Калека, опять-таки… И аббат — хоть режьте, а ему я верю! Не мог он случайного человечка ко мне прислать. Не мог! Что же касается вашей версии, господин директор, то я не вижу в ней логики. Разве внедренный в дом агент будет сам на себя доносы писать? Нет, тут что-то не то! Ерунда все это!

— Ну, милостивый государь, не такая уж и ерунда, если разобраться. Есть такой маскировочный прием! Хотя я, признаться, и сам в это слабо верю, но с вашим Агасфером не худо бы побыстрее определиться. Это не менее важно, чем найти и обезвредить в вашем доме вражеского агента! А ведь он есть. Допустим, не Агасфер, но кто тогда?

Зволянский быстро прошелся по библиотеке и остановился перед Архиповым:

— Три дня у вас в доме чужой человек живет, Андрей Андреич, а мы о нем ничего не знаем. Ну, это, я полагаю, поправимо! — Он затушил сигару, ободряюще тронул Архипова за плечо. — Мысль у меня одна появилась — простенькая такая, как раньше не догадался! Вот сгоняю сейчас к человечку одному — и, Бог даст, все узнаем. Насчет Агасфера, я имею в виду. А потом и «подсадных» из нашего «гнезда» выводить начнем. В общем, я поехал, а вы меня тут как-нибудь «прикройте». И первое дело — перед благоверной моей!

Неожиданные отъезды директора Департамента полиции на самом деле давно в этом доме неожиданностью быть перестали. Решил отлучиться — значит, неотложное что-то появилось. Вернется — наверняка расскажет что-то интересное…

Архипов на правах внимательного и хлебосольного хозяина дома переходил от одной группы гостей к другой. Его традиционные «четверги» практически ничем не отличались от прочих приемов и «суаре», коими был заполнен досуг петербургского высшего общества. Гости, как правило, съезжались к 8 часам вечера, с женами и взрослыми дочерьми на выданье.

Гости полковника представляли собой весьма сложный конгломерат, состоявший из руководства военного министерства, министерства иностранных дел, в чьих руках были сосредоточены основы сведений политического, экономического и военного характера, поступавшие из-за рубежа. Сбором сведений государственного значения занималось и Министерство финансов, у тех была собственная агентура — финансовые агенты и представители банков. Сведения, собираемые духовными миссиями Русской православной церкви, добавлял в «общий котел» даже Святейший синод.

Отсутствие централизации — специального контрразведывательного ведомства — было одной из особенностей России. На политической карте мира она оставалась абсолютной монархией с самодержавной формой правления. В России не было законодательных органов, а наличествовал лишь законосовещательный Госсовет. Исполнительную власть осуществляли 11 министерств, причем каждый руководитель ведомства ревниво сохранял самостоятельность и докладывал о своих успехах и неудачах самому царю. При этом для «всеохватности» руководители министерств вынуждены были постоянно увеличивать свой административный аппарат. Считается, что на рубеже XIX–XX веков Россия имела самую большую в мире бюрократическую аппаратную прослойку во всем мире — около полумиллиона чиновников.