Проект «Аве Мария»

— Изверженные, осадочные и метаморфические, — с презрительной усмешкой ответила Эбби. Ух, и вредная девчонка. Но умница, прямо ходячая энциклопедия.

— Да! — Я кинул ей мячик. — Какая волна ощущается прежде всего при землетрясении?

— Продольная, — произнесла Эбби.

— Снова ты? — Я кинул ей еще один мячик. — Какова скорость света?

— Три умножить на десять, возведенную в…

— Постоянная «цэ»! — не утерпела Регина с задней парты. Она редко подавала голос и, наконец-то, решилась вылезти из своей раковины.

— Хитро, но верно! — я отправил ей мячик.

— Но я отвечала первой! — скривила лицо Эбби.

— Зато Регина первой завершила ответ! — парировал я. — Ближайшая к Земле звезда?

— Альфа Центавра, — быстро проговорила Эбби.

— Ошибаешься! — покачал головой я.

— Нет, я права! — начала спорить Эбби.

— А я говорю, ошибаешься. Кто-нибудь еще?

— Ой! Это же Солнце! — догадался Ларри.

— Молодец! — кивнул я. — И мяч достается Ларри! Будь внимательнее, Эбби!

Она недовольно скрестила руки на груди.

— Кто назовет мне радиус Земли? — спросил я.

Трэнг поднял руку.

— Три тысячи девятьсот[19]… — начал было он.

— Трэнг! — перебила его Эбби. — Ответ на ваш вопрос: Трэнг.

Трэнг смущенно замолк.

— Что? — непонимающе переспросил я.

Эбби взглянула на меня с победным видом.

— Вы спросили: «Кто назовет мне радиус Земли?» Его назовет Трэнг. Так что я ответила верно.

Попался в ловушку тринадцатилетней девчонки. И не в первый раз. Матерчатый мячик приземлился на ее парту одновременно с прозвеневшим звонком.

Дети вскочили со стульев, начали запихивать учебники в рюкзаки. Эбби, раскрасневшаяся от того, что затея удалась, собирала вещи не спеша.

— Не забудьте к концу недели обменять мячики на игрушки и другие призы! — крикнул я выходившим из класса ученикам вдогонку.

Вскоре класс опустел, и лишь гулкое эхо детских голосов, доносившееся из коридора, напоминало о некогда бурлившей здесь жизни. Я собрал со своего стола тетрадки с домашним заданием и сложил в сумку. Шестой урок окончен, а значит, пора наведаться в учительскую и выпить чашку кофе. Может, успею проверить несколько тетрадей до того, как отправлюсь домой. Что угодно — лишь бы не появляться на парковке. Сейчас к школе слетится целая армия чрезмерно опекающих свои чада мамаш, чтобы отвезти своих ненаглядных домой. Стоит им меня увидеть, тут же начинаются жалобы и предложения. Я не против, если человек любит своего ребенка — бог свидетель, нам нужны родители, вовлеченные в образовательный процесс детей — но всему есть предел.

— Райланд Грейс?

Я резко вскинул голову. Не слышал, как она вошла. На вид даме было лет сорок пять, одета в элегантный деловой костюм. В руках портфель.

— Да, — кивнул я. — Я могу вам помочь?

— Думаю, можете, — произнесла незнакомка.

В ее речи улавливался легкий акцент. Кажется, европейский. Точнее сказать я не мог.

— Меня зовут Ева Стратт. Я из рабочей группы по проблеме Петровой.

— Простите, откуда?

— Из рабочей группы по проблеме Петровой. Это международный орган, созданный для работы с ситуацией, возникшей из-за линии Петровой. Моя задача — найти решение. И дабы все делалось быстро, меня наделили определенными полномочиями.

— И кто же наделил вас этими полномочиями?

— Каждое государство — член ООН.

— Погодите, что? Но как…

— Единодушное решение, принятое тайным голосованием. Долго рассказывать. Я бы хотела поговорить о вашей научной публикации.

— Тайное голосование? Да не о чем особенно разговаривать, — тряхнул я головой. — С научными статьями я давно покончил. Не прижился в академическом сообществе.

— Но вы учитель. А значит, по-прежнему состоите в научном сообществе.

— По идее да, — ответил я. — Но я имел в виду настоящую науку. С учеными, экспертными рецензиями и…

— И козлами, которые выкинули вас из университета? — Она насмешливо приподняла бровь. — Перекрыли финансирование и добились, чтобы ваши работы больше никогда не публиковали?

— Точно.

Она вынула из портфеля папку и, открыв ее, прочла надпись на первой странице:

— «Анализ теорий, рассматривающих воду как основу жизни, и переоценка прогнозов эволюционных моделей». — Стратт взглянула на меня. — Это ведь написали вы?

— Прошу прощения, но откуда у вас…

— Должна сказать, заголовок скучный, но сам документ очень впечатляет.

Я поставил сумку на стол.

— Послушайте, я был не в лучшем состоянии, когда составлял это, ясно? Меня тошнило от научного мира, и документ стал эдаким прощальным приветом вроде «поцелуйте меня в задницу». Теперь я гораздо счастливее в роли учителя.

Она перевернула несколько страниц.

— Вы несколько лет посвятили опровержению теории, заявляющей, будто для жизни необходима жидкая вода. У вас есть даже целая глава под названием «Зону обитаемости[20] придумали для идиотов». Там вы упоминаете десятки именитых ученых и обрушиваетесь с резкой критикой на их точку зрения, что температурный диапазон является необходимым условием.

— Да, но…

— Ваша докторская диссертация посвящена молекулярной биологии, верно? Разве не все ученые согласны, что жидкая вода необходима для развития жизни?