Проект «Аве Мария»

Я изучал этих ребят целую неделю. И никак не мог ошибиться в их количестве. Объяснение напрашивалось только одно: один из астрофагов разделился. Я случайно запустил процесс размножения.

Целую минуту я пялился на четвертое световое пятнышко, пытаясь увеличить изображение. Возможность культивирования астрофагов означала, что мы получим неограниченный запас частиц для исследования! И будем вольны совершать с ними любые действия — убивать, протыкать, разделять на части. Это в корне меняло ситуацию.

— Привет, Шемп! — улыбнулся я новенькому.

* * *

Следующие два дня я с одержимостью маньяка изучал новый феномен. Я даже домой не поехал — остался ночевать в лаборатории. Армеец Стив принес мне завтрак. Отличный парень!

Наверное, стоило сообщить о своем открытии научному сообществу, но я хотел убедиться наверняка. Об экспертном рецензировании речь не шла, но, по крайней мере, я мог проверить сам себя. Все лучше, чем ничего.

В первую очередь меня беспокоило следующее: спектральное излучение CO₂ соответствует показателям 4,26 микрометра и 18,31 микрометра. Однако клетка астрофага размером в десять микрометров не могла полноценно взаимодействовать с излучением, обладающим большей длиной волны. Как частицы вообще умудрялись видеть диапазон 18,31 микрометра?

Я повторил эксперимент со спектральным излучением, только теперь с единственным фильтром на 18,31 микрометра. Результат получился совершенно неожиданным. Стали происходить странные вещи. Сначала два астрофага помчались к фильтру. Они заметили свет и направились прямиком к нему. Но как? По идее они неспособны взаимодействовать с такой огромной длиной волны. То есть вообще неспособны!

Свет — штука любопытная. Длина его волны определяет, с чем он может вступать во взаимодействие, а с чем нет. Все, что меньше длины волны данного фотона, для него функционально не существует. Именно поэтому на окошке микроволновки есть ячеистая сетка. Дырочки в ней столь малы, что не позволяют микроволновому излучению просочиться наружу. Но видимый свет, с гораздо меньшей длиной волны, может свободно проходить насквозь. Именно поэтому мы видим, что готовится внутри работающей печки, не рискуя при этом расплавить собственное лицо.

Размер астрофага меньше 18,31 микрометра, но он каким-то образом поглощает световую волну данной частоты. Как? И это еще не самое странное! Да, две частицы рванули к фильтру, но две другие даже не дернулись. Казалось, им нет дела до света. Они по-прежнему оставались на предметном стекле. Может, они не взаимодействовали с большей длиной волны?

Тогда я провел еще один эксперимент. Я включил им фильтр на 4,26 микрометра. Результат повторился. Та же самая парочка опять бросилась к источнику света, а двое других остались на месте.

Вот оно! Я не был уверен на сто процентов, но я с огромной долей вероятности открыл полный жизненный цикл астрофагов. У меня в голове словно раздался щелчок, и все кусочки мозаики встали на свои места. Двое «упрямцев» больше не собирались лететь на Венеру. Они хотели вернуться на Солнце. Почему? Да потому, что один из них недавно разделился и произвел второго.

Астрофаги устремляются к поверхности Солнца, собирая энергию в виде тепла. А затем, накопив ее в достаточном количестве (пока мы не понимаем, как), отправляются на Венеру, чтобы произвести потомство, и используют при этом запасы энергии для перемещения в космосе, а инфракрасное излучение в качестве источника реактивной тяги. Множество видов в период размножения мигрируют. Чем астрофаги хуже?

Австралийцы подтвердили, что по внутреннему строению астрофаги практически не отличаются от земных организмов. Частицам так же нужны углерод и кислород для создания сложных белков, требуемых для ДНК, митохондрии и прочих интересных штуковин, обитающих в клетках. На Солнце полно водорода, но других элементов нет. Вот астрофаги и мигрируют к ближайшему источнику углекислого газа — то есть к Венере.

Сначала частицы ориентируются на магнитные силовые линии и взлетают точно с северного полюса Солнца. Они делают так намеренно — иначе слепящий солнечный свет помешал бы найти Венеру. Взлет четко с полюса позволяет видеть всю орбитальную траекторию Венеры, нигде не перекрытую Солнцем.

Так вот почему астрофаги не всегда реагируют на магнитные поля: они важны для частиц лишь в самом начале пути, а потом уже нет. Затем астрофаги ищут мощную спектральную сигнатуру углекислого газа. То есть не буквально «ищут» — думаю, у них более простой стимульно-реактивный алгоритм, который запускается излучением в диапазонах 4,26 микрометра и 18,31 микрометра. Короче говоря, как только астрофаги «замечают» Венеру, то сразу же к ней направляются. Траектория их полета — сначала по прямой от солнечного полюса, а затем резкий поворот к Венере — и есть линия Петровой.