Проект Бессмертие

Веревочная петля беззвучно рассекла воздух и обхватила голову сержанта. В следующий миг она с невиданной силой затянулась на его шее. Переговорное устройство хрустнуло под петлей. Крапивин упал в траву и ударился головой о неприметный замшелый пень. В голове зашумело. Еще спустя мгновение его тело вытянулось и обмякло...

Великий Ратоборец погладил животное по загривку, соскользнул с древесного крупа и подковылял к поверженному чудовищу. Три остальных твари скрылись в лесной чаще, не оглядываясь. Афанасий пойдет по их следу позже, а пока...

Копыта бездвижно замершего чудовища поражали своими размерами. Великий Ратоборец ошеломленно склонился над ними, вглядываясь в лабиринты полых переплетений. Тварь шевельнулась. Афанасий, не мешкая, надежно спеленал ее туловище крепкой веревкой, развернулся и потянул по земле за собой. Великий Ратоборец был необычайно силен, но даже он временами чувствовал, насколько тяжело пойманное им чудовище...

Интуиция не подвела Афанасия. Обратная дорога была найдена. Кусты раздались в стороны, его поляна предстала перед ним, символизируя конец одного пути и начало другого...

Очистительный костер жаждал грубой пищи... Он был нетерпелив. Он не мог до бесконечности ждать, пока его создатель сначала будет жадно втягивать в себя мохнатыми седыми ноздрями спекшийся воздух открытого пространства, затем выберет подходящий по размерам валун и, тужась, передвинет тот поближе к чудовищу, затем подойдет к открытому проему и глянет вниз, любуясь совершенством объемной пустоты, и только потом приблизится к нему, вопиюще-безучастно сжимая в руке священный предмет, неисчислимое множество раз способный сотворить чудо рождения огненного импульса...

Пламя с жадностью охватило сухие ветки валежника, нерациональной грудой сваленного у могилы, прожорливо расправилось с ними, салютуя после каждой уничтоженной ветки коротким верноподданническим выстрелом, и, наконец, неспешно принялось пережевывать толстые древесные нарезы, довольно урча и время от времени отрыгивая сырые неудобоваримые куски...

Великий Ратоборец вынул из-за пояса длинный острый нож, провел несколько раз ним по валуну, оставляя полосы на замшелых боках векового камня. После этого он приблизился к костру и удовлетворенно сунул лезвие в пламя...

Близилось время расплаты. Чудовище возлежало животом вверх, с обращенной к небесам омерзительной слепящей мордой, удивительно плоской и оттого еще более страшной.

Лезвие ножа приобрело характерный бурый оттенок. Афанасий поднялся с колен, подошел к чудовищу и склонился над ним, занося нож для короткого решающего удара....

...Где-то там, далеко внизу, Великий Ратоборец увидел два бушующих безмолвных океана. На нематериальной, а оттого неизмеримой, глубине блистали отсветы клокочущих стихий, сверкали вспышки вселенских столкновений, энергетические потоки всплывали из глубин, причудливо переплетались между собой, создавали гигантские бурлящие воронки... По слезящейся поверхности пробегала едва заметная рябь... Широко распахнутые океаны пытались что-то сказать ему, достучаться до его сознания. Внезапно они скрылись под густыми пушистыми облаками и спустя сжатый до предела миг распахнулись снова, впиваясь в его мозг единственной, собранной на острие взгляда, мыслью...

..."Помилуй!!!"...

Афанасий вздрогнул. Его рука с занесенным над чудовищем раскаленным острием ножа вдруг обмякла и безжизненно полетела вниз, отпуская при этом рукоять... В воздухе запахло жженой резиной и чем-то еще... Великий Ратоборец медленно поднялся, обхватил голову руками и еще раз, пораженно, удостоверившись, скрылся в лесу...

...Чудовище оказалось Человеком...

...Маленький съежившийся мужчина проскользнул в предбанник поселковой бани и забился в темный угол. Его глаза бессмысленно блуждали по сторонам. Он уже не был Великим Ратоборцем. Он опять был просто Афанасием, в ниспосланный свыше момент душевного просветления не допустивший человекоубийства...

Варвара Савельевна возникла в дверях и с неприкрытой жалостью глянула на юродивого.

-- Кушать, кушать, Афоня, -- сказала она, подойдя к мужчине, и погладила того по косматым, убеленным сединами, волосам.

Юродивый поднял вверх свое лицо, доверчиво растянул рот в беззубой улыбке и покорно поднялся со скамьи.

-- Кушать, кушать, Афанасий хочет кушать, -- быстро забормотал он, похлопывая себя по животу. Его распухшие и до сих пор кровоточащие ладони оставили на обнаженном торсе несколько темных рдяных пятен. Афанасий не помнил, откуда они взялись, эти кровавые волдыри... Его рассудок привычно скрылся в зоне вечных сумерек, где нет сознания, как такового, как возможности осознанного выбора, где адекватность не логична, а потому не имеет места, где акт жестокости с общечеловеческой моральной точки зрения называется иначе, и, по большому счету, неподсуден...

...Великий Ратоборец навсегда исчез, забрав вместе с собою неподъемный груз расплывчатых воспоминаний...