Проект Бессмертие

-- Книгу пора писать, -- словно читая Настины мысли, твердо сказал Егор и убежденно прихлопнул рукой по подлокотнику. -- Деньги пока имеются, на еду хватит. Загружу полный холодильник, пару ящиков водки возьму, и - в одиночное плавание, на полгодика где-то. Хорошие книги, Настюша, только так и пишутся. Мне мой приятель, писатель один рассказывал, что когда он за очередную нетленку садится, то телефон отключает, жену с детьми к теще за город отсылает, а сам в предмет с головой погружается, свою тропинку в теме ищет, веществом серым работает.

-- И что, получается? -- заинтересовалась гостья. Тема писательства ей была не чужда.

-- Когда как, -- почему-то уклончиво ответил Лихой. -- В смысле нетленок. Может, не там ищет?

-- Может, -- согласилась Настя. -- Послушай, Егор, я ведь к тебе по делу приехала. Вопрос один к тебе есть.

-- Валяй, спрашивай, -- откинулся на спинку кресла Лихой. -- Пока опять в астрал алкогольный не ушел, я в твоем полном распоряжении.

Орлова достала из сумочки лист со статьей Егора, перечитала ее еще раз и спросила:

-- Что это за поезд был без рекламы? Тот, который ты в своей последней статье описал?

-- И ты туда же, -- расстроено хмыкнул журналист. -- У меня эта статья в печенках сидит. Меня из-за нее уволили! Ладно. Поезд был цвета "хаки", с треугольниками желтыми. Какие-то белые номера на вагонах были, по-моему, под трафарет писались. Я еще подумал, что поезд военный, так, в голове ассоциация мелькнула.

"Недаром Федор Олегович про портянки сказал!" -- восхищенно отметила Орлова.

-- Ну, а все остальное я, как ты понимаешь, придумал, -- продолжал тем временем Егор. -- Решил словами поиграть - корабль-призрак, поезд-призрак.

-- А заброшенная платформа откуда взялась?

Лихой пожал плечами:

-- Так куда же этому поезду еще идти? В депо? Вряд ли. А там развилка. В общем, другого, по большому счету, варианта нет: восемь против двух, что он к платформе заброшенной шел. Зачем - не знаю.

-- Спасибо, -- протянула Настя. -- Как думаешь, стоит эту тему дальше раскручивать? Или...

Лихой помолчал, прикрыв глаза. Затем он склонился к гостье и медленно произнес:

-- Еще два часа назад я бы сказал тебе, что не стоит. Но теперь... -- Егор подошел к рабочему столу, достал из ящика лист бумаги и протянул его Насте. -- Отдаю, возвышенно выражаясь, с болью в сердце. Это распечатка реакции читателей на статью. В основном - нормальный обывательский треп. Но, два часа назад на этой, закрытой для обычных пользователей, страничке появилось одно очень интригующее письмецо. Я бы сам этим занялся вплотную, но, увы... не хочу. Почитай, почитай, Настёна. Дарю. Пользуйся безвозмездно и вспоминай иногда о том, что на этом жестоком и прибабахнутом свете не перевелись еще добрые люди!

Информация была действительно интригующей - Егор выделил ее желтым фломастером:

Я знаю, что это был за поезд. Только зачем было столько чепухи вокруг городить? Не исчезал он никуда. Подошел к заброшенной платформе и... Остальное расскажу, когда договоримся о размере вознаграждения. Я - ваш единственный реальный свидетель. Только есть одно условие - моя полная анонимность. Вам, между прочим, крупно повезло, что у меня сегодня законный выходной и что ваше издание, на всю голову чокнутое, я иногда просматриваю. С уважением, Черный Пехотинец.

Дальше был указан номер контактного мобильного телефона.

-- Черный Пехотинец... неплохо, -- улыбнулась Настя. -- Премного благодарна, Егор, не знаю отчества, Лихой.

-- Чего уж там, сударыня, каштаны из огня таскать - занятная довольно штука, -- ответно улыбнулся журналист и серьезно продолжил: -- Послушай, Орлова, а у тебя никогда не бывает так, что ты вроде бы уже где-то что-то слышала или видела, но не в реальной жизни, а во сне, например? Даже не во сне, а в полудреме, на границе сна и яви, и потом - бах! - встречаешься с этим в реальности, на уровне подсознания тире сознания?

Настёна удивленно нахмурилась:

-- Не знаю. Сплю я крепко... Бывает, правда, о материале все думаешь, как изложить, чтобы и объективно и удобочитаемо было, ворочаешься с боку на бок. Но... А к чему, собственно, ты спрашиваешь об этом?

Егор помассировал виски и неопределенно пожал плечами:

-- Голос один мне покоя не дает. Противный такой, картавый. С самого утра беспокоит. Интонацию я запомнил, понимаешь? Обычно, когда что-то снится, просыпаешься, окунаешься в повседневную суматоху и все забываешь сразу. А этот голос не так, по-другому совсем в памяти отложился.

-- И что же он говорил тебе, этот голос? -- у Орловой мелькнуло смутное подозрение, что у Егора был приступ белой горячки со всеми вытекающими из этого.

Лихой вздохнул:

-- Про поезд-призрак спрашивал и про заброшенную платформу. Но как-то очень по-человечески, логично слишком. В сновидениях такого никогда не бывает. И еще я маску вспомнил, черную, страшную. Глаза из нее смотрели, как будто разложить меня всего на составляющие намеревались... Странно все это.

-- Да уж, -- сопереживая, кивнула Настя. -- Но ты, Егор, лучше в эти дебри не лезь, хорошо?