Проект Германия

— Харьков, — коротко ответил я. Сталинград вызвал бы слишком много вопросов, а мне не хотелось говорить о себе.

— Можно сказать, вам повезло, — вмешался высокий нескладный офицер. Он чуть наклонил голову и представился: — Майор Жан Бридо. После ряда неудач под Москвой, — он метнул взгляд в сторону Дорио, как будто затруднялся упоминать при нем об этом «инциденте», — Легион был переформирован и направлен в Белоруссию. General Bezirk Weißruthenien. Возможно, вы читали в газетах…

— Белоруссия — это ад, — вставил молодой офицер, на вид совсем юноша, с лицом, изъеденным прыщами и шрамами. В отличие от старших, он говорил по-немецки плохо, с сильным акцентом, и запинался, подбирая слова. — Маленький вонючий ад. Леса, болота. Брр!.. — Его передернуло, и он натужно засмеялся. — Болота кишат комарами и партизанами. Брр!.. — Он опять хохотнул, как будто подавился.

— Это не смешно, — остановил его майор. — Наша служба, капитан, — он обращался теперь ко мне, — сильно осложнялась местными бандитами. Собственно, Легион должен был обеспечивать безопасность коммуникаций в оперативном тылу германских войск на юге Vitebschina.

Услышав жуткое русское название, я поневоле вздрогнул — и снова вспомнил вопрос Нины: скучаю ли я по России? И собственный ответ: как можно скучать по аду?

Но там, где звучали эти названия, — там остались мои товарищи. Скучаю ли я по ним? Я даже не помню их лиц. Память о них превратилась в ноющую боль, вроде зубной, которую, как я знал, не залить шнапсом.

— «Тыл» — звучит не очень героически, — вступил другой майор, с костлявым желтоватым лицом. Он выглядел так, словно недавно перенес тяжелую болезнь. — Майор Лакруа.

Я пожал и его руку с очень широкой, мягкой ладонью.

— Там, где русские, — там не бывает «тыла», — произнес я.

Лакруа покраснел от удовольствия, как девушка, которой польстили.

— Вы были там, поэтому и понимаете. Другим этого не объяснить.

— Я был, строго говоря, на Украине, где нет непроходимых лесов и где террористам практически негде прятаться, — возразил я. — Кроме того, на Украине традиционно сильны антирусские настроения, так что там мы встретили определенную поддержку. Ваше положение было гораздо более сложным.

Я нарочно вызывал их на разговор: хотел, чтобы они сами подтвердили мне то, о чем рассказывал Святой.

— Что ж, капитан, — кивнул майор Бридо, — вот вам упрощенная схема того, чем мы занимались. Подразделения Легиона должны следить за тем, чтобы коммуникации оставались в неприкосновенности. Террористы, напротив, стараются эти коммуникации уничтожить. Соответственно, мы стараемся уничтожить террористов.

Прыщавый юноша-лейтенант грубо захохотал:

— Да! Террористы! Они как комары — сколько ни убивай, меньше не становится. Простите. Лейтенант Леруа.

Я пожал его потную ладонь и тайком обтер руку о пиджак.

— Мы уничтожали террористов, а они прятались в домах у местных жителей, — продолжал Бридо.

— И тогда вы уничтожали дома местных жителей? — спросил я в упор.

Майор Бридо пожал плечами:

— Война…

— Да бросьте разводить сантименты! — вмешался майор Лакруа. Его пожелтевшее лицо стало мрачным. — В октябре прошлого года мой батальон вел настоящую войну с бригадой «Chekist». Два моих взвода, в том числе один минометный, вступили в бой с террористами, засевшими в лесах к югу от транспортной линии «Borisov — Orscha». Потом нам в помощь придали солдат СС из моторизированной бригады.

— Возле деревни Staroselje произошло настоящее сражение, — быстро, резко сказал Бридо. — Москва не жалеет для террористов ни оружия, ни людей. Мы точно знаем, что на самолетах в белорусские леса забрасывали кадровых офицеров для руководства бандитами.

— Откуда там столько бандитов? — спросил я.

— Да там полно настоящих преступников, — заметил Лакруа. — Естественно, им нравится убивать. — Он покачал головой. — У меня на глазах подорвался грузовик с французскими солдатами. Наскочил на бандитскую мину. В конце концов, было принято единственно правильное решение: выжечь каленым железом разбойничье гнездо — деревню Staroselje. Солдаты СС и мы плечом к плечу сделали грязную работу. — Он сжал челюсти. — Это вина коммунистов. Нам просто не оставили выбора.

— И много бандитов вы там уничтожили? — спросил я.

— Свыше тысячи, — ответил Лакруа. — Мы ликвидировали их опорную базу и один из отрядов бригады «Chekist», в том числе пятерых советских кадровых офицеров из числа руководства.

— Господа, — вмешался Дорио, — не перейти ли нам в ресторан?

— Жак может пить, не пьянея, как Бахус, — хмыкнул майор Бридо. — А вот нам этого не дано. Кстати, как давно вы с фронта, капитан?

— Порядком, — ответил я. — Я был ранен. Лечился в Потсдаме, теперь решил отдохнуть в Париже.

— Что ж, пользуйтесь последними деньками, — посоветовал Дорио. — Пользуйтесь ими на всю катушку. Скоро германские офицеры перестанут чувствовать себя во Франции как дома. Уж консул Дарлан об этом позаботится. Черт побери, товарищ! Я привык сражаться с немцами плечом к плечу. Я знаю цену фронтовому братству.

— Жак, — остановил его Бридо. — Выражай свои чувства менее откровенно.