Проект Германия

Ну и ну. Первую минуту я настолько растерялся, что потерял дар речи. Партия? Да-да, партия, НСДАП. Только сегодня вопрос обсуждался с Гейдрихом — временно решили учредить вместо Рейхсляйтунга «Высший партийный совет» наподобие «Gran Consiglio del Fascismo», давнего изобретения Муссолини. Назначить туда партийных чиновников среднего звена, не успевших запятнать себя коррупцией или открытым воровством, позже провести выборы председателя партии — мы не могли потерять поддержку столь массовой организации с множеством присоединенных союзов и подразделений!

Больше восьми миллионов членов партии должны были знать, что идет очищение рядов, НСДАП избавляется от перерожденцев, ренегатов и саботажников! На пост временного председателя мы назначили Артура Аксмана — до нынешнего ноября рейхсюгендфюрера. Аксман человек молодой и сравнительно безобидный, пользующийся авторитетом у молодежи. Особым умом не блещет, одновременно с тем неплохой организатор. А главное — большая политика не его стихия, Аксмана никогда не воспринимали всерьез и не втягивали в крупные интриги: пусть устраивает для детишек спортивные праздники и парады, это максимум, на что он способен.

Артур Аксман, заметим, самолично явился в РСХА 4 ноября, пытаясь покаяться в существующих и несуществующих грехах и категорически откреститься от «партийного заговора». В конце концов, как руководитель Гитлерюгенда он имел звание рейхсляйтера, а большинство таковых сейчас арестовано… Рейнхард Гейдрих немедля сообразил, в каком качестве Аксман окажется полезен.

— Что с партией, Альберт? — твердо повторила мама.

— Видишь ли, — очень осторожно начал я. — За минувшие годы, особенно с началом войны, произошло очень много страшных и… И неприемлемых для истинных патриотов Германии вещей. Ты знаешь, кто такой Лев Троцкий?

— Да, — сказала мать. — Русский революционер, еврей. Идеолог радикального большевизма. О нем рассказывали на собраниях низовой партийной организации в Мангейме. Очень жестокий и бессовестный человек. Кажется, его убили несколько лет назад. Но при чем тут…

— При том, — с нажимом сказал я, — что в нашей партии завелись свои Троцкие. Самовлюбленные, уверенные в своей безграничной правоте, но вместе с тем неумные и беспринципные люди. Произошло это не сейчас и не вчера.

Она хочет правды? Хорошо, пускай. Я могу рассказать, в какого монстра превратилось частное предприятие имени рейхсмаршала — «Рейхсверке Герман Геринг». Про знаменитый «свинарник Лея». Про то, что производящие танки фирмы «Хеншель» и «Порше» с огромным удовольствием не отправляли бы свои машины на фронт, а устроили грандиозное танковое сражение между собой — с бомбардировками конструкторских бюро конкурента, сносом фабрик и отправкой инженеров соперника в концлагеря. Лишь бы получить государственный заказ.

Про то, что в «фонды гауляйтеров» с начала 1942 года ушло более миллиарда двухсот миллионов марок, растворившихся незнамо где. Впрочем, почему же «незнамо» — порядок есть порядок, суммы учтены. Представительские расходы. Банкеты. Содержание резиденций и строительство новых. Подарки, конечно же (в основном друг другу): «Досточтимый обергруппенфюрер СА и гауляйтер Померании Франц Шведе-Кобург! В ознаменование двадцатой годовщины вашего пребывания в рядах партии фюрера позвольте преподнести вам от гау Кёльн-Аахен картину Питера Пауля Рубенса „Агамемнон“, истинный шедевр творчества великого мастера…»

По документам картина проводится как купленная на бюджет указанного гау. В действительности «Агамемнон» был конфискован в Бельгии у какого-то еврейского коллекционера, в 1939 году предусмотрительно сбежавшего в Британию. Догадаться, в чей карман ушла фиктивная стоимость полотна, нетрудно: группенфюрер и имперский комиссар обороны гау Кёльн-Аахен Йозеф Гроэ. Взят под стражу позавчера.

Уничтожением коррупции в СС сейчас занимается Гейдрих, как человек совершенно бескорыстный — по-моему, он единственный из всего прежнего руководства этой организации не построил себе дворец с огромным штатом прислуги, удовольствуясь скромной виллой под Прагой во времена почетной ссылки в Богемию. Сейчас он расположился с женой Линой фон Остен и детьми на служебной квартире в Берлине. О том, что творилось в его ведомстве с попустительства и безмолвного согласия Генриха Гиммлера и присных, я и думать не хочу. Но знаю, что масштабы воровства не уступали внутрипартийным.

И всё это я должен рассказать матери? Человеку, свято верившему в идеалы национал-социализма и новой Германии? Разочаровать ее навсегда?

Увольте.