Проект Каин. Адам (СИ)

Сергей закрыл глаза, снова засыпая, уплывая на мягкой, обволакивающей сознание алкогольной волне. В затуманенном сном и пивом мозгу без всякой видимой связи мелькали обрывки сна, работы, которую надо было сделать в понедельник и вчерашней пьянки. Через две минуты он спал.

Той ночью снов ему больше не снилось.

8.

Васька чувствовал себя очень плохо.

Он лежал в темном, прохладном углу цеха, рядом с лужицей набежавшей дождевой воды. Бока тяжело вздымались и опадали, затрудненное дыхание с хрипом вырывалось из пасти пса. Собака посмотрела слезящимися глазами на воду, но пить больше не хотелось. К тому же он чувствовал неприятный запах, шедший от воды, влажный и горький. Никогда еще обоняние не было так обострено, как сейчас: Васька мог различить мельчайшие нюансы аромата. Нет, раньше он тоже все это мог, но сейчас запахи были более резкими и, можно сказать, болезненными. С каждым новых вздохом сотни ароматов проникали в утомленный мозг пса, заставляя его тихонько повизгивать, как щенка. Запах сырой земли, дождя, асфальта, щепы, мочи… Все это перемешивалось в диких пропорциях в отвратительную смесь, заставляя глаза слезиться. Но это было еще терпимо, не так уж страшно. Пес дрожал не только от сводящей с ума какофонии ароматов. Один запах, выделяющийся из всего многообразия пахнущих штук, был особенно силен и чрезвычайно отвратителен.

Васька почувствовал стыд (собаки тоже умеют стыдиться, и иногда показывают это лучше многих людей), потому что этотзапах был хорошо знаком. Не то чтобы это был любимый аромат: иногда он был приятен, иногда нет. Как правило, запах состоял из сонма других, с одной общей, немного вонючей, надо признать, основой. Но в целом Васька любил, как пахли Люди: в конце концов, они в большинстве своем неплохо к нему относились. Сейчас же запах Человека, обостренный до предела, был не просто неприятен… он был мерзок.

Пес едва слышно завыл. Он боялся. Боялся того, что заболел, боялся всей этой вони, окружавшей его. Но больше всего боялся злости, которая проникала в него вместе с запахом. Он помнил, как Плохой Человек сунул ему кусок колбасы с выжигающей язык и желудок гадостью. До сих пор во рту оставался намек на этот жгущий вкус, почему-то смешанный с солоновато-кислым привкусом крови. Пес подозревал, что этот кусок был Плохой (иногда он подбирал Плохую еду у мусорных баков, отчего его потом несколько дней выворачивало наизнанку). А если кусок был Плохой, то можно заболеть.

Васька закрыл глаза и задремал. Вскоре он забылся тяжелым, без сновидений сном, словно провалился в черную яму, где иногда проскальзывали багровые пятна, которые почему-то хотелось укусить как можно сильнее, и лучше не один и не два раза. Лапы едва заметно подергивались во сне, из пасти иногда вырывалось низкое грудное рычание. Спустя примерно час десны пса стали кровоточить, и под мордой собралась маленькая лужица зараженной крови, в которой кишмя кишели микроскопические тела вируса.

Для Васьки наступила последняя ночь.

9.

Около пяти утра, в то самое время, когда Сергей спал на даче и видел во сне выползающего из промежности бывшей жены жука, к «пятиэтажке» №67 по улице Ленина подъехала карета скорой помощи и остановилась около первого подъезда, сверкая проблесковыми огнями. Из машины вышли два санитара в плащах, накинутых поверх белых халатов, и сутулый худой мужчина в очках, постоянно норовивших съехать с носа. В руках сутулый сжимал потертый чемоданчик. Один из санитаров присмотрелся к номеру дома, отпечатанного на едва видимой в скачущем свете «мигалки» табличке, висевшей на углу дома.

— Здесь? — голос врача в очках звучал простужено.

— Здесь, — после небольшой паузы ответил санитар.

— Тогда пошли.

Врач направился ко входу в подъезд.

— Носилки брать? — крикнул второй санитар.

— Берите и дуйте за мной на четвертый, — не оборачиваясь, бросил врач.

В подъезде темнота едва разгонялась тусклыми лампочками, да и то не на всех этажах. Запах мочи и застарелого мусора шибанул в нос, заставив мужчину поморщиться. Шагая через ступеньку, он быстренько добрался до четвертого этажа. Так, 16 квартира… Как назло, ни на одной из дверей не было номеров. Произведя нехитрые вычисления, врач постучал в дверь по правую руку от себя. Послышался неясный шум, и почти сразу же дверь открылась: на пороге стоял мужик внушительных габаритов, но с таким потерянным и испуганным лицом, что Алексей — так звали врача — непременно бы улыбнулся, если бы не видел затравленного взгляда мужчины.

Здоровяк коротко взглянул на халат Алексея и отступил вглубь квартиры.

— Здравствуйте, доктор. Проходите.

— Здравствуйте, дверь не закрывайте, сейчас ребята подойдут.

Тот в ответ коротко кивнул. Алексей посмотрел на мужчину, задавая безмолвный вопрос.

— Ей стало хуже, она там, в комнате, — ответил хозяин квартиры.