Проект Каин. Адам (СИ)

Аня помахала в воздухе бутербродом: фифти-фифти, мол. Только потом сообразила, что мать стоит к ней спиной, поэтому, с трудом проглотив кусок, сказала:

— Так, мам. Взяла пару пакетиков чипсов, да сухариков.

— Ну конечно, как всегда. Я сколько раз тебе говорила, чтобы ты не ела эту ерунду?

Мать поставила на стол две дымящиеся кружки с ароматным чаем и посмотрела на дочь.

— Доведешь себя до язвы, как твой отец. Он вот был большим поклонником всяких пирожков из буфета еще в институте. За что и поплатился.

— Я не знала, что у отца язва, — сказала Аня.

— К тому времени, как ты родилась, она уже года два как была залечена. Ничего серьезного, я заставила его вовремя показаться врачу. Помнится, стоило ему не перехватить хотя бы булочку раз в два-три часа, так начиналась свистопляска…

Мать говорила что-то еще, и Аня кивала в нужных местах, слишком увлеченная едой. На самом деле, отец говорил ей про свою язву давным-давно, лет десять назад. Просто он пообещал Валентине, что никому ничего не будет рассказывать. Жена, как он думал, считала себя немного виновной в том, что он не питался в то время как следует. С учебой в институте, с обязанностями старосты, и с двумя-тремя вечерними кружками «по интересам» у нее не всегда находилось время приготовить ужин (не говоря уж про завтрак) своему мужу. Отец не обижался, все понимал, просто, как он говорил, «твоя мама такой человек, который сначала что-то сделает, не подумав, а потом уже начинает чувствовать себя виноватой». Тогда Аня его не поняла, но потом, когда пришла с одной забавной новостью домой, то сообразила, о чем именно говорил отец. Еще как сообразила.

— Как у тебя дела, Ань? Как работа? Как живется на новом месте?

— Все хорошо, мам. Получаю не плохо. Ну и вообще…

Она пожала плечами.

— Одна живешь?

Аня коротко взглянула на маму.

— Одна.

Женщина вздохнула, долила себе еще чаю.

— Аня, у тебя что-то случилось?

Девушка медленно отложила половинку бутерброда в сторону. Валентина смотрела на дочь, не говоря больше ни слова.

— Мама, я не знаю, с чего ты взяла, но у меня на самом деле все в порядке. Все очень хорошо. Честно.

Несколько секунд женщина смотрела на Анну, а потом улыбнулась и сказала::

— Аня, я твоя мать. Мы долго не виделись, так уж получилось… Но от этого ты не перестала быть моей дочерью. Я вижу, что у тебя не все в порядке, вижу по тому, как ты поправляешь волосы, по тому, как ты ешь. Я увидела это сразу же, как только открыла дверь.

— Мама я… я не знаю. Я разошлась со своим молодым человеком буквально вчера из-за того, что он оказался подлецом, — Аня снова взяла бутерброд, посмотрела на него, и положила обратно. Аппетит пропал. Она взглянула на свою мать, и почувствовала, что глаза опять защипало. Ну уж нет, хватит на сегодня слез. — В общем, я порвала с ним. Наверное, к лучшему. А потом позвонила ты и…

Девушка беспомощно развела руками, мать молча налила ей еще чаю.

— Хорошо, Аня, как скажешь, — сказала Валентина. — Я знаю, что ты на меня обижена за то, что произошло тогда…

— Мама, я не…

— …и возможно ты отчасти права. Но все-таки ты наша дочь, Аня, и мы с отцом очень любим тебя. Если что-то — не дай Бог, конечно! — случится, мы будем первыми, кто поможет тебе.

Аня растерянно смотрела на мать. Впервые она заговорила о том, что случилось несколько лет назад, о той отвратительной сцене в гостиной. И сейчас девушка чувствовала странную растерянность, хотя, по логике, должна была бы ощущать радость… Но ее не было, и Ане стало стыдно, будто она обманула кого-то и, кроме всего прочего, еще и попалась на лжи. Наверное, все-таки слишком устала, хотя где-то в глубине души шевельнулся червячок злорадства: дескать, она-таки признала свою вину, пусть косвенно, но все-таки. Аня попыталась заглушить этот голос, пожелала ему скорейшей и, желательно, мучительной смерти, но все равно, все равно…

— Спасибо мам, — наконец, произнесла она. Надо было что-то добавить, что-то сказать, но после паузы девушка смогла лишь повторить. — Спасибо.

Мать кивнула, встала, взяла кружку и пошла к раковине. Зашумела вода. Аня взяла надкусанный бутерброд, стала жевать, но без охоты, через силу.

— Я пока пойду постелю тебе, — мать вытерла руки о полотенце, обернулась к дочери, улыбнулась. — Будешь спать в своей комнате. Она немного уменьшилась с тех пор, как ты уехала — отец сделал там небольшую гардеробную для меня — но места для твоего старого дивана еще хватает.

Аня тоже улыбнулась в ответ:

— Было бы здорово, мам. Думаю, буду спать, как убитая. Спасибо… за все.

Валентина кивнула, понимая, что хочет сказать дочь, и вышла из кухни. Девушка проводила ее взглядом, зачем-то взглянула на свои руки и тихонько заплакала.

10.

Мать как раз заправляла простынь, когда Аня вошла в свою бывшую комнату. По пути она успела заглянуть в ванну, поэтому выглядела вполне прилично, даже не сказать, что плакала. Ну, она очень на это надеялась.