Проект Х

Оно и верно. Всему нужна мера. С чувством искреннего сожаления решил я, одновременно стараясь рассудком задавить малейшие намеки на раздражение, что удалось легко, слишком уж мне было хорошо, да и винтовка никуда из рук не делась, все так же уютно греясь в моих ладонях.

— Так что решаешь, берешь «трубу»? — вопрос хозяина не застал меня врасплох. Я вытащил документы и ключи и молча, сложил все в подставленную ладонь Михалыча.

— Да решил. Сколько, вы говорили, патронов сможете подкинуть?

— Хм, полсотни обещал. Еще подсумок дам и чехлы для винтовки и прицела, ну и для чистки все необходимое, чего у ж там, вещь хорошая, надо за ней уход достойный обеспечить…

— Отлично!

— А что с документами, — вмешался в разговор, молчавший до сих пор Валерка. Ляпнул не подумав и сразу сам понял, что не то сказал, заалел аки красна девица и потупил взор долу…

Умеет же Бобр некстати словами кидаться, но с другой стороны, вопрос и меня самого сугубо занимал. Посмотрев на нашего доброго хозяина, я с удивлением обнаружил довольную улыбку на его лице и иронично-задумчивый взгляд изрядно подвыцветших синих глаз.

— Документов нет, что верно, то верно. Я тебе, — уже обращаясь персонально ко мне, добавил он, — Расписку напишу, будете в селе, покажешь участковому тамошнему, он поможет. Старый мой знакомец, — пояснил Егор Михалыч, в ответ на наши недоверчивые взгляды.

Снова оказавшись в избе, мы получили все обещанное снаряжение, а заодно и провели первую сборку-разборку и чистку ствола. Отрегулировав ремень под себя, и прицепив на свой широкий армейский (который я обычно ношу с джинсами) пояс подсумки с боезапасом, а заодно и нож-складень, я ощутил себя почти настоящим мужиком. Мысль эта немало меня позабавила. И тому имелось несколько причин.

Во-первых, «настоящим мужиком» я никогда и не стремился быть, предпочитая оставаться человеком. Во-вторых, уж кто-кто, а я прекрасно знаю себя и давно уже не столь наивен, чтобы верить в то, что оружие в руках сделает меня (или любого другого) более настоящим, чем я есть. В-третьих, оружие — прекрасная игрушка, но вот реальное его применение обычно означает смерть, особенно если речь идет о таком калибре, как семь шестьдесят два на пятьдесят четыре рус (7,62*54 RUS). А вот убивать мне совсем и не хочется, наоборот, предпочел бы жить в мире и согласии со всеми, только пока не знаю как…

Бобр, сначала увлеченно снимавший все мои манипуляции, вскоре утомился однообразием происходящего и куда-то пропал, наверно, пошел искать новые источники для вдохновения. Пашка и вовсе исчез почти сразу в неизвестном направлении, буркнув нечто вроде — «Пойду, прогуляюсь». Так что в итоге я остался один. Делать стало совершенно нечего, и от безделья я принялся подробно рассматривать уже ставшую знакомой комнату. Что-то все время цепляло взгляд, а что… Такое впечатление, что хозяин упорно игнорирует все современное, присущее XXI веку. Ну хоть что-то должно отражать… не знаю, любая мелочь… А тут ровным счетом ничего. Ну максимум середина двадцатого, напоминает музей… И вместе с тем, никакой музейности, затхлости и тому подобного нет и в помине. Все живет, используется и применяется, а не выставлено просто для красоты и на показ ради архаичности и понту. Часы с гирьками, тяжелая, ручной работы мебель, шкуры и настоящие ковры (с утра еще полюбопытствовал, отогнул край — настоящая персидская или еще какая ручная работа, это сколько ж такой стоит?), массивный радиоприемник в лакированном деревянном корпусе, я то в них ничего не соображаю, но Бобр пояснил восхищенно — «Телефункен, годов сороковых-пятидесятых, самое позднее». Было все это утром, а теперь, заново рассматривая окружающие меня вещи и собирая все разрозненные впечатления в единую картинку, я почувствовал, что мозг начинает потихоньку закипать от перенапряга…

Дверь тихо скрипнула, и в комнату внутрь вошел Егор Михалыч.

— Хм, один остался? Друзья пошли окрестности посмотреть?

— Сам не знаю, разбежались кто куда. А я вот винтовку почистил и сижу не знаю, чем заняться.

Михалыч уселся напротив меня за стол и, достав трубку, начал ее неспешно набивать, изредка бросая на меня взгляды, в которых сквозило некое сомнение и одновременно интерес.

— Дальше-то как думаете? — Раскурив трубку и выпустив первые — самые ароматные облака табачного дыма, начал он разговор.

— Да вот будем до друга нашего добираться — лесника. А у вас есть предложения как? — Я сразу почуял некий задний план в вопросе и решил не ходить вокруг да около.

— Есть, как не быть. Сам я вас проводить не смогу, дел нынче много. Но сегодня сюда, на хутор, должны приехать две мои хорошие знакомые, и дальше отправятся, как раз, куда и вам надо.

— К Роману? — Я не смог скрыть удивления.

— Нет, — легко рассмеялся Михалыч, — не к Роману. В поселок. Но там уже все близко будет.

Я постарался вспомнить карту, неподалеку от лесничества Ромкиного было сельцо:

— Чернозерье? Так, кажется, называется? — Решил все же уточнить.