Проект «Нужные дети»

Женщина обернулась, и я понял, что ошибся в оценке ее возраста. Ей было от силы года двадцать три — двадцать четыре. Тонкая, прекрасно сложенная, она даже на каблуках едва бы достала до моего подбородка. «Осиная» талия была перехвачена широким плетеным поясом, отлично гармонировавшим с платьем, также, казалось, сплетенным из легких полосок какой-то блестящей материи. Огромные синие глаза встретились с моими, по-детски пухлые губы приоткрылись.

— Очень приятно! Елена Даниловна Одоевская.

— Дмитрий Алексеевич Котов, собственной персоной! — не удержался я и пристукнул пятками. Почему-то неудержимо захотелось увидеть, как улыбаются эти очаровательные губки.

Но губки лишь слегка приподняли свои уголки, а в синеве глаз не промелькнуло ни искорки любопытства. Однако я не собирался сдаваться.

— К вашим услугам, мадемуазель!

— И что же умеет господин Котов?

— Всё!

— Ну, тогда порежьте хлеб.

Мне вручили большой нож с волнистым лезвием и благоухающую буханку свежего «Бородинского». Я оглянулся через плечо: Дюха, как всегда, испарился. Он терпеть не мог «кухонного рабства», по его собственному выражению, предпочитая оценивать результаты чужого труда за столом. Я воспрял духом, положил буханку на стол и объявил:

— Резать хлеб ножом — вчерашний день!

Как я и ожидал, обе женщины тут же обернулись и уставились на меня. Отложив нож, я жестом фокусника извлек из нагрудного кармана рубашки пятитысячную купюру, разгладил ее между пальцев, а затем серией молниеносных движений порезал половину буханки хлеба на аккуратные тонкие ломтики.

— Браво, Димочка! — хлопнула в ладоши Алена.

— Господин Котов работает в цирке? — прищурилась Одоевская.

— Димыч просто любит производить впечатление на красивых женщин, — ухмыляясь, пояснил Олег, раскладывая порезанный лук на ломтиках селедки. — А вообще-то он у нас журналист.

Пару секунд Одоевская разглядывала наши улыбающиеся физиономии, потом подхватила левой рукой со стола большое яблоко, подбросила его, а правой с зажатым в ней небольшим ножом сделала несколько стремительных взмахов. В следующее мгновение яблоко снова было у нее в левой руке. С легкой улыбкой на сей раз девушка разжала пальцы, и яблоко распалось на шесть почти равных долек!

— Мои поздравления, миледи! — искренне поклонился я: «Ни фига себе у Дюхи подружки пошли! Где же она так наловчилась? А на вид и не подумаешь?..»

— Если не ошибаюсь, вы применили технику синто?[4] — прищурилась Лена, протягивая мне дольку фрукта.

— Не совсем. А вы продемонстрировали отличное владение школой иайдо,[5] — отпарировал я, надкусывая яблоко. — Так кто же вы на самом деле, Елена Даниловна?

— Ребята, может, вам уже на ринг пора? — ехидно поинтересовался Олег. Покряхтывая, он выбрался из-за столика, поднял перед собой блюдо с разукрашенной селедкой и двинулся из кухни, пройдя между нами.

— Действительно. Чего это вы раздухарились? — спохватилась Алена. — Ну-ка, займитесь общественно полезным делом! — и она быстренько вручила нам по полной салатнице, а мне еще и корзинку с хлебом.

— На самом деле я — собкор еженедельника «Сибирь», — заговорщицки шепнула мне на ухо Лена, проходя мимо танцующей походкой. Я невольно задержался в дверях, любуясь ее грацией: «Пантера! Вылитая Багира…»

Едва мы вошли в гостиную, снова разлегшийся на диване Куваев заявил скорбным голосом:

— Наконец-то явились! Все меня бросили! Никому не нужен старый лысый программист!..

— Неправда, Андрюшенька, — неожиданно проворковала Лена и, водрузив на стол салатницу, мгновенно очутилась возле Дюхи. Она прильнула к нему, положила голову на его могучее плечо, и Куваев буквально сомлел на моих глазах. — Ты самый лучший в мире программист! А еще — прекрасный рассказчик… — продолжала девушка нежным голоском.

— Да, Андрюха, ты же вроде бы куда-то ездил? — заинтересовался Ракитин, не спеша расставляя на столе бутылки с напитками и пакеты с соком.

— Я, Олежек, был, можно сказать, на самом краю света! — с готовностью начал Куваев, прижимая к себе миниатюрную подружку. — Обитаемого света. Собственно, дальше страны Аотеароа лежит только Антарктида, а на ней, как известно, никто постоянно не проживает.

— Красивое название! — воскликнула, входя в гостиную, Алена. Она поставила в центр стола блюдо со своими фирменными рулетиками из баклажанов и сделала приглашающий жест: — Прошу занять свои места, дамы и господа! Праздник начинается!

За столом я оказался как раз напротив Одоевской. Эта женщина интересовала меня все больше и больше, но — увы! — я ее, видимо, не заинтересовал совсем. Леночка буквально тонула в объятиях Андрюхи, ловила каждое его слово, подливала вино в его бокал, подкладывала в тарелку самые аппетитные кусочки. Куваев же закатывал глаза, чмокал подругу в пунцовую щечку и болтал без умолку.

Надо отдать ему должное, рассказывать Дюха умел. При этом еще успевал выпивать и закусывать.