Проект «О.З.О.Н.»

Чирей мигом сообразил, чем чреват для него стихийный бунт, и попытался выскользнуть из плотных объятий толпы. Не тут-то было. Зажатый телами разгоряченных лозунгами жителей бомбаря, он плыл, как по течению, и чем больше прилагал усилий выбраться из живого потока, тем плотнее смыкались люди вокруг него. Только возле апартаментов Зубра ему удалось протиснуться из центра к периферии митингующего собрания, но у судьбы на него, как оказалось, были другие планы.

Комендант услышал крики задолго до того, как требующая разъяснений толпа появилась перед его кабинетом. Удивленный активностью обычно пассивного в плане инициатив населения, он вышел в коридор за секунду до того, как Чирей оказался в самом конце бурлящей гневом человеческой массы. Появление Зубра лишило Чирья шансов уйти незамеченным. Ему ничего не оставалось, кроме как положиться на волю случая и вести себя, как говорят в народе, тише воды, ниже травы.

Увидев коменданта, жители убежища загалдели вразнобой. Одни просили объяснить, на каком основании для них ввели ежедневные многочасовые занятия. Другие предлагали увеличить паек. Были среди митингующих и те, кто обвинял Зубра во всех грехах. Эти шумели громче всех, требуя смены власти. Их крики «Уходи!» эхом звенели под потолком и метались от стены к стене, постепенно затухая в глубине длинного коридора.

– Тишина! – зычно гаркнул Зубр, подняв правую руку над головой. Толпа притихла, лишь отдельные возгласы слышались тут и там, пока комендант тяжелым взглядом буравил передние ряды протестующих. – Разорались, как бабы на базаре, чесслово. Зачем пришли?

– Вопросы к тебе накопились! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Ну так спрашивайте по очереди. На кой ляд разом языками молоть? А еще лучше выберите самых достойных, на ваш взгляд, и пусть они явятся на ближайший Совет с вопросами от вас.

Бунтовщики разом зашумели. Зубр послушал их вопли и снова поднял руку, призывая к тишине. Не сразу, но толпа угомонилась, и тогда комендант сказал:

– Хотите поговорить? Я не против. Но разговаривать с вами буду у себя в кабинете.

– А хватит там места-то? – поинтересовался худощавый мужичок с напоминающей тонзуру лысиной.

– Как-нибудь разместимся, – пообещал Зубр и открыл дверь: – Заходи по одному.

Комендант неспроста предложил отвечать на вопросы у себя в кабинете. Дома и стены помогают, как говорится, но основная причина крылась не в этом. Обладая от природы феноменальной памятью, Зубр сканировал взглядом проходящих мимо него людей, запоминая лица бунтовщиков. В будущем это могло не раз пригодиться.

Хрупкий социальный организм убежища держался в равновесии не только благодаря титаническим усилиям Александра Семеновича и его ближайших соратников. Добрая воля населения бомбаря и его лояльность к решениям властей тоже играли немаловажную роль в нормальной, без эксцессов, жизни социума. Подрыв доверия к руководству мог сыграть роль случайной искры на пороховом складе и привести к разрушительным последствиям.

Протесты не начинаются на пустом месте. Помимо недовольства людей теми или иными действиями руководящих структур, обязательно должны быть зачинщики беспорядков. Если их нейтрализовать до того, как начнутся стихийные бунты и погромы, можно избежать ведущих к коллапсу серьезных проблем.

Именно этим Зубр и планировал заняться в ближайшее время. Причем под словом «нейтрализовать» он понимал не физическое устранение пришедших к нему людей. В условиях катастрофической нехватки рабочих рук это было бы непозволительной роскошью.

Да и не пошел бы Зубр на преступление ради сомнительной привилегии стоять на вершине властной пирамиды. У всего есть своя цена, и порой она в разы превышает полученные преференции. Власть занимает первое место в ряду таких вот невыгодных приобретений. За показное величие и иллюзию вседозволенности человек платит самым дорогим, что у него есть: спокойной беззаботной жизнью в свое удовольствие, да еще и получает в довесок глухое беспросветное одиночество. Все потому, что на самом верху есть место только для одного. Вдвоем и уж тем более втроем там не разместиться.

Зубр с радостью скинул бы с себя тяжелое ярмо правления, но понимание того простого факта, что, кроме него, по крайней мере сейчас, никто не способен тащить это бремя, удерживало от опрометчивого поступка. Слишком много сил и времени он потратил на выстраивание коллектива и поддержание вполне приемлемой жизни в убежище, чтобы бросить все на произвол судьбы. Ему ничего не оставалось, кроме как стиснуть зубы и дальше тянуть бомбарь на своем горбу, попутно решая всплывающие на пути проблемы.