Проект Повелитель

– Не бередите мне душу, молодой человек, вы знаете, что стекло одно, и я не хочу потерять две дорогие моему сердцу вещи разом – вашу бестолковую голову и керосиновую лампу. Хотя, к моему глубочайшему сожалению, бестолковую голову таки жальче…

Хаймович прошелся пальцами по столу и потер мочку уха. О! Еще один знак: что-то придумал, в чем сам не уверен.

– А рядом с кнопкой лифта больше ничего не было?

– Было.

– Что?

– Другая кнопка с другой стороны дверей, – ответил я (люблю иногда дурачком прикинуться).

– Тьфу! Да не о том я спрашиваю! Прорези рядом никакой не было? Ну как бы тебе объяснить? Коробочка такая, а в ней прорезь? – Хаймович чертил пальцем по столу.

– Кажется, была коробочка, я на всякий случай и на нее надавил, но безрезультатно.

– Хм, ключа у нас всё равно нет. Лифт, может, и рабочий, но без надлежащего допуска просто не сработает…

Старик откровенно заскучал.

– Придется, видимо, довольствоваться фонариком. Думаю, для разведки этого хватит, а там думать будем.

От дальнейших размышлений нас отвлек шум в гостевой комнате, в той, где Хаймович занимался обменом и приемом хабара. Кто-то настойчиво водил палкой по решетке на окне. Хаймович поспешил на шум.

– Здорово, дед! – донеслось из-под окна.

– И вам не хворать, с чем пожаловали?

– Дед, ты Толстого давно видел?

– Да уж дней семь как не заходил, а вы имеете к нему дело? Может, что передать?

– Вот именно что имею… – дальше неразборчиво. – Передавать ему ничего не нужно, а вот сообщить нам, если появится, можно и даже нужно. Соображаешь?

– Разумеется, только дел у меня много, могу и позабыть. Старость не радость. Записать бы для памяти, да чернила кончились. Вы знаете, как делать чернила? Берешь гудрон обыкновенный и разводишь его керосином либо соляркой. А у меня, как на грех, всё кончилось.

За окном усмехнулись.

– Будет тебе, дед, и гудрон, и солярка для чернил.

– А когда, позвольте узнать?

– Сегодня к вечеру, пацана пришлю. Только учти, старый, если записать забудешь, тебе эти чернила в окно влетят и загорятся…

– Извините, любезный, а можно узнать, как вас кличут?

– Ну Котом, а что?

– Уважаемый Кот, это, конечно, на тот случай, если Толстый появится. Надо знать, кому весточку передать.

Кот расплылся в улыбке, этого я, конечно, не видел, подпирая стенку смежной комнаты, но почувствовал. Меж тем, выдержав паузу, дед продолжил:

– И совсем не для того случая, если чернила загорятся, и людям Косого придется вас побеспокоить.

Улыбку как ветром сдуло. Зато я расплылся в улыбке. Умеет Хаймович с людьми разговаривать. Душевно. Кот – лох явный, если не знал, что мы под защитой Косого.

– Ладно, дед, договорились, после обеда жди гонца… Хаймович вернулся, сияя как начищенный самовар, и подмигнул.

– Вечером, Максим, мы соорудим тебе отличные факелы.

* * *

Не знаю, сколько я протяну, стабилизирующий раствор, может, и работает, но биотики после такой дозы электромагнитного излучения, скорее всего, мертвы.

Однако задачу свою они выполнили – я всё еще жив, значит, исправили сегменты ДНК, заменили «битые» гены, может быть часть хромосом, если не все. Оборудование погибло безвозвратно, как обстоят мои дела на самом деле, уже не узнать никогда…