Проект Rain Storm

– Эти ублюдки схватили Романа, затащили в вертолёт. А он взял и выпрыгнул с огромной высоты! Я бросилась к нему, думала – вдруг успею поймать. А тут приказ – атаковать вражеский броневик. И этот проклятый чип в башке меня развернул в другую сторону! Я ничего не смогла сделать! Он разбился насмерть! Так ужасно, так несправедливо! Почему я выжила, а он нет?

– Успокойся, дорогая, тише, – Джейн гладила Селесту по широченной спине. – Он любил тебя. Хотел бы, чтоб ты жила.

– Кто ещё из наших? – мрачно спросил Фостер.

Он пока увидел только Моралес, интенданта Томпсона и пару рядовых. А командира роты негде не видно. Неужели и он?

– Вилсон и Мориц убиты, – Моралес подняла голову и взглянула на Фостера мокрыми глазами. – Много наших ребят из сайбер-взвода пострадало. Пайн тяжело ранен, второй день в коме, неизвестно выживет ли. И Карла захватили в плен. Сволочи ударили по нему несколькими артиллерийскими залпами, это его вырубило. Тогда на него накинули тросы, и террористы утащили беднягу. Простите нас, лейтенант, мы никого не уберегли!

Моралес снова уткнулась в плечо Рейн и её тело сотрясалось рыданиями так, что Джейн едва держалась на ногах.

– Сержант Моралес, хватит разводить сырость, – сказал Фостер мягко. – За Романа и остальных мы отомстим. А Карла вернём, даже не сомневайся.

Он сказал это не только для Моралес, но и для Джейн. Фостер заметил, как ранили её известия о гибели одного друга и пленении второго. Рейн с этими парнями ещё с Калькутты, Фостер понимал, что это значит.

У казармы спецроты на земле стояли вещмешки тех солдат, кто не добрался до базы живым или здоровым. Были здесь вещи Пайна, и кто-то из рядовых уже запустил в них руку, но был пойман Джоном Джонсоном. Киборг заставил вернуть на место часы и наличку.

– Поберегу, пока Лео не вернётся с больничной койки, – сказал Джонсон Селесте.

Но она его не слышала. Рядом с вещами Карла обнаружился мешок с именем Романа Соловья и нарисованным маркером серпом и молотом. Селеста и Джейн несколько минут молча смотрели на мешок, а потом Моралес подошла, открыла его дрожащими пальцами.

– Здесь его книги, – прошептала Селеста. – Я сохраню их. Джейн, научишь меня читать по-русски?

– Если ты хочешь, – Джейн присела рядом с ней.

Селеста открыла книгу в красной обложке, под титульным листом оказалась фотография. Роман, Джейн и Карл. Все трое стояли, обнявшись и улыбались, Джейн поставила «рожки» Карлу, а Роман показывал большой палец.

– Это на базе в Калькутте, – пояснила Джейн. – Перед тем, как нас отправили сюда.

– Он здесь такой весёлый, такой живой! Он для меня всегда таким останется. В моей памяти, – Моралес поцеловала фотокарточку и убрала в нагрудный карман.

Фостера вызвали на доклад к командующему батальоном. Капитан Нортон, с подвязанной правой рукой, принял лейтенанта в кабинете, где по углам стояли ещё не разобранные ящики, а из мебели был только заваленный папками стол и один стул. Капитан внимательно выслушал Фостера, не перебивая. Встал и прихрамывая прошелся по скрипучему полу. Фостер был готов принять ответственность за гибель разведгруппы, готов был, что комбриг наорёт на него, сорвёт погоны и счёл бы все это заслуженным.

Но капитан Нортон лишь вздохнул:

– Сержант Веллер был сорвиголова.Я всегда знал, что как-то так он и закончит. Жаль, славный парень. Наградим посмертно. И бойцов его. То, что вы не позволили вывезти химикаты, даже такой ценой – это правильно, лейтенант. По всей стране накрыли несколько таких лабораторий. Поступила информация, что Благословенный Союз собирался отравить воду в городах, чтобы спровоцировать массовые беспорядки и сорвать подписание соглашения. Нам надо не допустить диверсий любым способом. Вы будете награждены за эту операцию, получите очередное звание. Сержанту Рейн объявим благодарность.

Рей слышал, что экстра не получают наград и новых званий. Система и здесь их обделила. Хотя из них двоих, по мнению Фостера, именно она заслуживала награды, за то, что уже во второй раз спасла Фостеру жизнь. А за что его награждать, Рей не понимал.

Старший лейтенант Льюис при встрече только похлопал Фостера по плечу и ничего не сказал. Настроение в спецроте царило траурное. И Фостера это совершенно не устраивало. Поэтому вечером он построил роту.

– Я не понял, бойцы, – начал Фостер, вглядываясь в поредевший строй. – Это с такими лицами вы встречаете своего любимого замкомроты, который спасся из огня и прошёл пешком всю пустыню специально для того, чтобы снова заставлять вас весело отжиматься и бежать кросс? Радушный приём, ничего не скажешь. Знаю, многих товарищей с вами сейчас нет. Понимаю, вы пережили тяжелой бой. Но падать духом – значит позволить противнику победить вас ещё и морально.

Вы – бойцы спецроты, а не нежные барышни. Развели нюни! Лучшее, что можно сделать для себя, и для тех, кто больше не с нами – это свою боль превратить в ярость. И ярость эту обрушить на врага. Мощным кулаком, который его раздавит. Ясно? – Фостер поднял сжатый кулак, как наглядную демонстрацию своих слов.

– Сержант Моралес! Выйти из строя, – приказал лейтенант.