Проект Россия. Третье тысячелетие. Книга третья

Нельзя понимать историю последовательностью вытекающих друг из друга состояний. Это предполагает между ними родственность, пусть и отдаленную. Бабочка совсем не похожа на гусеницу, но при этом они родственницы. Исторические эпохи, выстроенные в пошаговой последовательности, кажутся в какой-то мере родственниками, пусть дальними и непохожими. Но это не так. Фазовый переход отрубает родственность.

Новые эпохи рождаются не из совокупности материальных и исторических причин, где количество перешло в качество, а из идей. Прежняя эпоха для новой идеи есть нечто вроде питательной среды, почвы. Новая эпоха рождается из нового зерна (идеи).

Откуда и как в мир приходят идеи, мы не знаем. Но можем констатировать: в момент появления идеи появляется весь будущий мир. Не явно, в виде свернутой идеи, но появляется весь. Как зерно содержит в себе все будущее растение, так мировоззренческая идея содержит в себе весь будущий мир.

Если нет понятия дуба, в желуде нельзя увидеть будущий дуб. Если нет понятия нового мира, в идее нельзя увидеть будущий мир. Человек никогда не имеет понятия грядущей эпохи, и потому большие идеи никому ничего конкретного не говорят. Максимум возникает тревожное ощущение новизны.

Новая идея никоим образом не связана с предшествующей эпохой. Новое приходит из другого мира. Идеи — как зерна, которые приносит ветер и бросает в почву. Нет родственности между выросшим из зерна растением и почвой, на которой семя развернулось в растение. Зерно это идея растения. Когда растение умрет и сгниет, возникнет перегной. Если в него попадет зерно другого растения, вырастет новое растение, не связанное узами родства с бывшим растением, превратившимся в перегной.

Идея материализма развернулась в новое время. Из «зерна» выросло «растение» — потребительское общество. Сегодня этот тип общества умирает. Его умершие части активно гниют и разлагаются. В возникающий перегной падает идея сверхнового общества. По мере ее роста общество наблюдает странные выходки странных людей. Никто пока понятия не имеет, во что все это вырастет и о приближении чего свидетельствует.

Кстати, мы тоже «зерно». И тоже в какой-то перегной попали. Но мы традиционное культурное растение, а они сорняк, о чем Запад сказал устами своих идеологов (Фукуяма, Хантингтон), объявив о конце истории. Человеческие ценности (семья, дети, совесть) в этой логике не просто теряют смысл, а становятся помехой. Потребительское общество спокойно стало жить животной жизнью в горизонте сиюминутности: живи здесь и сейчас, бери от жизни все, главное в мире — я и мои удовольствия.

Под лозунгом борьбы с перенаселением Запад начинает сдерживать рождаемость. Ребенок воспринимается не как дар Божий, а как составная часть потребительской корзины, некий предмет роскоши, препятствующий получению других удовольствий. Современного западного человека демократия учит понимать традиционную семью нежелательным для себя состоянием и видеть в ней опасность. Возникает понятие нетрадиционной семьи, где нет обязательств и детей. Общество начинает развращаться.

Пока члены демократического общества развращаются с оглядкой. Западные педофилы ездят «отдыхать» в Таиланд. Пройдет совсем немного времени, и все это начнется у них дома в еще больших размерах. Растет армия извращенцев, общество не видит перспективы и будущего. Множество культур и цивилизаций, достигнув конца истории, прекращали существование. Признаки конца света всегда одни — Содом и Гоморра.

Политика развращения действует в первую очередь на носителей западной культуры. Другие культуры она меньше затрагивает. Повторяется история колониальных заболеваний. К смертельно опасным для европейцев болезням у африканцев и индейцев был выработан иммунитет. Сегодня примерно то же самое. Разница только в том, что раньше зараза приходила из внешнего источника. Сегодня Запад сам производит вирус духовной чумы и сам же себя заражает. Понижая внутри себя цивилизационное «давление», он сминается другими культурами, у которых к духовной чуме есть иммунитет.

* * *

Запад это здание, построенное на христианском фундаменте. Когда он пошел по пути материализма, фундамент и стоящее на нем здание начали рушиться. В возникающем хаосе стали прорисовываться контуры совсем не той системы, к которой стремились отцы-основатели.

Человечество не родилось с христианскими нормами. Существующие запреты на извращения не были естественными. Все они пришли из учения Христа. Надежда на то, что запреты останутся, а самого учения не будет, есть глупость, объясняемая только тем, что внимание людей перенесено с первичного на вторичное.

Стержневая идея Запада может быть выведена только из христианства. Но на сознание общества надеты мягкие кандалы, не позволяющие даже поставить вопроса в такой плоскости. Несмотря на настойчивость европейских церквей, в проект евроконституции не был включен параграф о «христианском наследии и ценностях». Не христианство, а порожденные им культурные явления не прошли через заградительные барьеры «свободного общества».