Проект Россия. Третье тысячелетие. Книга третья

Самый циничный грабеж всегда прикрывается именем Бога. Законники представляют ограбление слабых богоугодным делом, коего требует Бог. Формально все правильно, придраться не к чему, но по факту это зло. Оно растекается по всему обществу. Отравленное общество начинает рушиться.

Аппетит приходит во время еды. Маховик злоупотреблений раскручивается. Чем больше люди ищут лазеек, тем больше находят. Огромное количество прорех превращает Закон в решето, не способное удержать живую воду Истины. В этом решете вместо Закона лежит закостенелый догма­тичный кирпич, которым бьют слабых, сирых и убогих.

Глава 7

Разложение

В первую очередь зло поражает священническую среду. Лицемерие и равнодушие приводят к тому, что в храме появляются торговцы. Они демонстрируют соответствующее моменту внешнее благочестие, набожность, сыплют религиозными сентенциями и торгуют предметами, используемыми в религиозной практике. Например, жертвенными голубями, баранами и сопутствующими товарами. Храм отчасти начинает напоминать клуб, куда люди приходят решать текущие дела, поболтать и заодно помолиться.

Вроде бы в такой торговле нет ничего особенного. Напротив: кажется, торговцы облегчают людям совершить ритуал — вот тебе баран, готовый для жертвы, вот нож, только покупай. Тонкость момента: торговец ничего не производит. Он перепродает готовое с торговой наценкой. Покупает по одной цене, перепродает по другой. Не важно, чем торгует, утюгами или предметами культа, важно, что он торгует. В храм входит дух торговли. «Дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф. 21, 13).

Следующий шаг: узаконивается практика оказания священных ритуалов за деньги по прейскуранту, как в магазине. Храм заполняют Волки в Овечьих Шкурах (воши), торговцы в рясах, сбывающие не только религиозный товар, но и благодать как товар.

Начавшееся изнутри разрушение Израиля выходит наружу в виде очевидных социальных пороков. Когда лукавство и лицемерие почитаются верхушкой общества — священством — за норму, мирская элита — князья и купцы — не видит повода себя ограничивать. Люди начинают потакать своим страстям, не чувствуя за собой греха. Возникает круговая порука, и система начинает жить жизнью, не зависимой от людей. Формируются новые правила, нормы, понятия чести и совести. Старые правила формально прикрывают реальную действительность.

Сходный кризис повторился в период бюрократизации Нового Закона у католиков. В христианские храмы, как в свое время в иудейский храм, пришли торговцы религиозной утварью и сопутствующими товарами, на стенах храмов появились коммерческие объявления. Потом дело дошло до торговли церковными должностями. Следующий шаг: ценники на таинства — благодатью стали торговать по прейскуранту. Трупные пятна, свидетельствующие о последней стадии разложения, это торговля индульгенциями и откаты от взносов, пожертвованных Богу.

Характерный момент: в этот период часть иудейского священства начинает жить не на плоды труда рук своих и не на пожертвования, как говорил апостол Павел: «нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои» (Деян. 20, 34) , а на доход от торговли. Священник не имеет права жить на такой доход. Это в принципе противоречит его сути. Если он начинает жить на средства, полученные от перепродажи жертвенных голубей (иудейский аналог сегодняшней свечи), он повреждается как священник. Священство живет на торговую прибыль, впуская через себя в храм дух торговли. Начинается постепенное ослабление и обрушение конструкции.

В иудейском храме законники разрешили торговать предметами культа, потому что получали с этого выгоду. Узаконивание торговли в храме объяснялось тяжелым материальным положением Иудеи. Еврейские священники оправдывались в своей среде — нужно же нам на что-то жить. А раз так, почему бы не позволить торговать в храме?

Христос изгоняет торгующих из храма. Но торговля не останавливается. Законники делают бизнес, оправдывая свое право жить с торговой прибыли. Одно оправдание зла влечет за собой другое, большее. Начинают отрицать заповеди Бога. «Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим» (Мф. 15, 4—6).