Проект Россия

Отыскание максимально прочной модели перетекает в отыскание максимально большого авторитета. Какой самый большой авторитет может иметь власть? Такой большой, что больше представить нельзя? После непродолжительных раздумий мы вынуждены констатировать: нет больше авторитета, чем власть от Бога. Вне зависимости от того, верим мы в Бога или нет, этот вывод абсолютен. Самым большим авторитетом пользуется власть, которую люди считают данной от Бога. Никакие человеческие достоинства не могут дать такой уровень авторитета. Максимальный авторитет дает только вера в то, что власть дал Бог. Таланты правителя могут приятно дополнять такую власть, но не могут заменить ее мистическое основание. Высший авторитет власти – религиозный. Следовательно, самая прочная государственная конструкция та, где народ понимает власть как данность от Бога. Такое понимание возможно при условии, что народ религиозен. Такой народ никогда не поддержит самозванца, рвущегося к власти, будь он хоть трижды талантлив. В глазах общества он будет преступником, потому что у его притязаний нет мистического основания. Достойных много, а носитель власти от Бога – один. Из всех возможных вариантов единовластия только диктатура максимального авторитета ограждает страну от бесконечных разборок в деле выяснения, кто способнее и достойнее. На этом принципе основаны ключевые узлы человеческой жизни. Никто не будет менять отца только потому, что нашелся другой, более талантливый. На этом основана власть патриарха в Церкви. Никому не придет в голову менять менее талантливого патриарха на более талантливого. Талант не может дать права на власть, здесь годится только авторитет. Самый высший авторитет – сакральный. Это подтверждает тысячелетний опыт Церкви, которую можно характеризовать как самую устойчивую конструкцию.

Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не оттого, что тяжек быт
Или страшны мытарства.
А погибают оттого
(И тем больней, чем дольше),
Что люди царства своего
Не уважают больше.
Булат Окуджава
(советский поэт)

Из наших рассуждений следует, что максимально прочной конструкцией является монархия. Ее главное преимущество в легитимности власти. Монархия отличается от диктатуры тем, что имеет основанием авторитет, а не силу. Если даже основатель династии получает власть силовым способом, основанием своей власти он всегда делает религию.

Признавая монарха служителем Бога, народ видит в нем мистическую фигуру. Глава семьи служит Богу по-своему, священник – по-своему. Особым образом служит Богу и царь. Вступать в конфликт с монархом – значит, вступать в конфликт с Тем, Кто дал монарху власть. Сама мысль о бунте против такой власти есть величайший грех. В атмосфере религиозности народ воспринимает неудачи монарха как кару Божию. В атмосфере демократии народ всегда относит неудачи власти к глупости правительства.

Эффективная власть – это независимая власть. Подлинная забота о благе общества возможна только в условиях, когда высшая власть недостижима в принципе, и потому независима. Учесть состояние всех частей и принять решение, ориентированное на благо целого, можно только при условии полной независимости и недоступности. Так действует мозг. Например, если сознание плывущего человека получает от уставших рук сигнал, что они хотят отдохнуть, он не позволяет им отдыхать, чтобы человек не утонул. Он дает команду работать, несмотря ни на что. В конечном итоге такое решение спасет весь организм, в том числе и руки. Но стоило бы мозгу уравняться в правах с остальными частями тела и принять решение по поводу уставших рук через демократическую процедуру, человек бы утонул. Части, не умея осмыслить целого, начали бы бороться за свои «права». Просчитывается, что равноправие лишило бы всех жизни. Кстати, именно это мы наблюдаем в сегодняшней действительности.

Монархия выводит высшую власть за границы борьбы. До тех пор, пока будет возможность получить власть в результате борьбы, наверх будут проникать самые опасные хищники, для которых власть не более чем инструмент решения личных проблем. Власть, которую можно получить как приз, неизбежно привлекает самых талантливых хищников, видящих в ней лицензию на вседозволенность.