Проект "Рози"

— Превосходно. Наш проект носит название «Присутствие генетических маркеров аутизма в преуспевающих индивидах». Я бы хотел попросить его заполнить анкету и предоставить нам образец его ДНК.

За два дня мне удалось определить местонахождение всех девятерых здравствующих кандидатов и отправить им по почте опросные листы, составленные исследователями синдрома Аспергера, и скребки для снятия проб с внутренней стороны щеки. Анкеты не имели для меня никакого значения, но были необходимы для поддержания легитимного статуса моих исследований. В сопроводительном письме я указал свои регалии профессора генетики престижного университета. После чего занялся поисками родственников двух покойных докторов.

В Сети я нашел некролог о кончине доктора Герхарда фон Дейна; диагноз — инфаркт. Там упоминалась его дочь, на тот момент — студентка-медик. Мне не составило труда разыскать доктора Бригитту фон Дейн, и она с радостью приняла приглашение участвовать в исследовании. Все оказалось на удивление просто.

А вот с Джеффри Кейсом возникла проблема. Он умер через год после окончания университета. Подробности его биографии я давно изучил на сайте встречи выпускников. Ни жены, ни детей — во всяком случае, известных кому-либо.

Тем временем начали поступать образцы ДНК. Двое докторов из Нью-Йорка отказались от участия в проекте. Почему вдруг практикующие врачи не захотели внести свой вклад в столь важное исследование? Может, им есть что скрывать? Например, внебрачную дочь, живущую в том же городе, откуда поступил запрос? Правда, мне пришло в голову, что если мои мотивы вызвали у них подозрение, они вполне могли отправить мне ДНК своих друзей. Так что, по крайней мере, отказ был лучше обмана.

Семеро кандидатов, включая доктора фон Дейн-младшую, прислали свои образцы. Никто из них не оказался ни отцом Рози, ни ее сводной сестрой. Тем временем из отпуска вернулся Саймон Лефевр — и захотел встретиться со мной лично.

— Для меня должен быть пакет от профессора Лефевра, — сказал я администратору городской больницы, где находилась его кафедра. Еще оставалась надежда избежать личной встречи и допроса с пристрастием, но мне не повезло. Сестра нажала кнопку интеркома, назвала мое имя, и в холле появился профессор Лефевр. На вид ему было года пятьдесят четыре. За последние тринадцать недель я повидал немало его сверстников. В руке у него был большой конверт — видимо, с заполненной анкетой, которую ожидала мусорная корзина, и образцом ДНК.

Когда он подошел ко мне, я попытался взять у него конверт, но он протянул мне свободную руку для пожатия. Получилось неловко, но в конечном итоге мы обменялись рукопожатиями, а конверт остался у него.

— Саймон Лефевр, — представился он. — Итак, что же вам на самом деле нужно?

Это было полной неожиданностью. С чего это вдруг он усомнился в моих намерениях?

— Ваша ДНК, — сказал я. — И заполненная анкета. Это необходимо для научного проекта. Крайне необходимо.

Голос, несомненно, выдавал мое волнение.

— Уверен, так оно и есть. — Саймон рассмеялся. — И вы наугад выбрали руководителя медицинского исследовательского центра в качестве подопытного кролика?

— Мы выбираем тех, кто добился выдающихся успехов.

— Ну и как там Чарли?

— Чарли? — Я не знал никого по имени Чарли.

— Хорошо, — сказал он. — Глупый вопрос. И на какие деньги с моей стороны вы рассчитываете?

— Никакого финансирования не требуется. Никакого Чарли в проекте нет. Мне всего лишь нужен образец вашей ДНК… и опросный лист.

Саймон снова расхохотался:

— Вы меня заинтриговали. Так и передайте Чарли. Пришлите мне описание проекта и одобрение комиссии по этике. В общем, всю необходимую муру.

— И тогда я смогу получить образец? — спросил я. — Высокий процент ответивших участников — залог успеха статистического анализа.

— Короче, жду от вас бумаг.

Просьба Саймона Лефевра была справедливой и закономерной. К сожалению, никакой документации я ему предоставить не мог — к фиктивному-то проекту. А на разработку проектного предложения уходят сотни часов.

Я попытался прикинуть вероятность того, что Саймон Лефевр и есть отец Рози. Непроверенных кандидатов осталось четверо: Лефевр, покойный Джеффри Кейс и двое жителей Нью-Йорка — Исаак Эслер и Соломон Фрейберг. Исходя из того, что говорила Рози, вероятность отцовства каждого из них составляла двадцать пять процентов. Но поскольку до сих пор никаких положительных результатов не было достигнуто, я рассматривал и другие возможности. Два имеющихся результата были получены на основании теста образцов ДНК близких родственников. Нельзя было исключать того, что одна или обе дочери, как и Рози, появились на свет от внебрачного секса — что, как подчеркивает Джин, встречается сплошь и рядом. Могло быть и так, что один или более респондентов моего фиктивного научного проекта умышленно прислали фальшивые образцы.

И, наконец, следовало учесть то, что мать Рози могла солгать.