Проект «Сфинкс»

Крот покатился кубарем к металлической стойке какой-то конструкции и ударился об нее раненым плечом. В глазах поплыло. Сломанный при падении нос и счесанное лицо сильно кровоточили. Из рваной раны на животе вывалились кишки.

Было просто удивительно, что человек после всего этого еще оставался в сознании, которое пятилось в немом ужасе в темноту, словно запоздавший грешник от давно остывшей топки.

Монстр схватил рукоять меча, выдернул его из тела и стал приближаться к поверженному противнику.

Крот молча наблюдал за ним и слышал каждый шаг существа, будто какие-то часы отбивали в его жизни последние секунды, застывшие в безграничном ужасе. Он вцепился уцелевшей рукой в металлический уголок и попытался приподняться, чтобы достойно встретить свою смерть. Жилы вздулись на шее, мышцы чуть не лопнули от напряжения. Он услышал, как затрещали ломающиеся позвонки. Но ничего не получалось. С каждой секундой человек становился все более беспомощным и вялым, как выжатая мокрая тряпка.

Охотник приближался.

— Я тебя не боюсь, грязный вонючий ублюдок, — прошептали губы человека. — Давай, мать твою, давай…

На теле Охотника появились четыре зернистых красных пятна.

* * *

Лиса вбежала в очередной аппендикс коридора и остановилась, словно наткнулась на плотную незыблемую стену, материализовавшуюся из воздуха.

В двадцати метрах от нее стояло невообразимое существо, от вида которого сознание непроизвольно вздрогнуло. Морда чудовища больше напоминала маску зловещего африканского божества в симбиозе с доисторическим ящером. Если бы этот монстр не взвыл так громко и пронзительно, то наверняка услышал бы ее приближение. Она затравленно огляделась и заметила подоспевших Шельгу, Николая и Боголюбова.

Девушка подала рукой сигнал.

Люди остановились в пяти шагах.

К ней по-кошачьи бесшумно приблизился Шельга.

— Там, — прошептала Лиса и указала на монстра, неспешно приближавшегося к серой, копошащейся на полу тени. — Видите?

— Ага, — Шельга жестом подозвал Воронова и профессора Боголюбова.

Они осторожно подошли к майору.

Монстр снова издал булькающее рычание и оно, прокатившись пустотелым эхом по коридору, застряло где-то за их спинами.

* * *

Крот слегка вздрогнул, когда услышал оглушительные выстрелы и заметил, что приближающееся чудовище буквально на глазах начало разносить в клочья. Что угодно, но такое! Когда смерть уже хрипела в затылок. Сердце радостно забилось. Дыхание хоть и было прерывистым, но все же страх захлопнул за собою дверь. Даже выпотрошенные кишки и перебитый позвоночник временно не давали о себе знать. Он закрутил головой, пытаясь отыскать глазами товарищей, но те были у него за спиной. Свинцовый ураган накатывал волной, разбивался о стены, дробил хитиновую броню монстра, и расходился медленными тягучими звуками по подземелью.

Вибрирующий хриплый рев вырывался из темного провала пасти Охотника. Его тело превратилось в страшное кровавое месиво. Монстр пытался устоять на ногах, но силы заметно покидали его. Затем раздались гулкие хлопки и в воздухе образовались две огненные дорожки. Что-то раскаленное добела коснулось груди монстра и в долю секунды раскромсало на тысячу мелких кровавых ошметков. Рассекая воздух, огненный смерч лизнул свод потолка и брызнул во все стороны тонкими языками.

— Сдохни… урод… — прошептали бледные губы Крота.

Яркая вспышка озарила его обожженное лицо. В остекленевших глазах застыла искра погасшей жизни.

16. Командный пункт

Декабрь 2010 года. Антарктида.

Секретная подземная база «Черное Солнце».

Профессор Боголюбов, нахмурив густые брови, молчал и нервно поглаживал бороду, полностью уйдя в себя. Весь окружающий мир на какое-то время перестал для него существовать. Глаза взирали в пустоту с тоской. Гибель людей, с которыми он не так давно общался и успел сдружиться, сводила с ума своей уродливой дикостью. Шельга и Лиса стояли рядом с ним. Воронов — чуть в стороне, часто озираясь назад, будто кто-то стоял за спиной.

На обезображенное огнем лицо мертвого Крота старались не смотреть. Его глаза были открыты, челюсть слегка отвисла, а окровавленные губы растянуты — смерть в один миг заморозила на них последнюю, страшную улыбку.

Клыки Охотника почти оторвали от туловища голову Малыша. Кровь залила его лицо, шлем, забрызгала помятый панцирь экзоскелета. Из рваных лохмотьев окровавленной кожи торчали обрывки сосудов и связок.

К обезглавленному Киму близко никто не подходил.

От всего этого зрелища волей-неволей бежал мороз по коже, а к горлу подступала тошнота.

У Воронова сжалось сердце. Дела складывались как нельзя хуже. Он потерял последнего друга. Из девяти членов команды в живых осталось четверо. Все, прежде увиденное им на базе, не шло ни в какое сравнение с тем, что в одно мгновение разогнало все тени надежды на успешный финал операции и совершенно по-другому расставило сочные контрасты между жизнью и смертью.