Они возобновили шаркающий ход вниз по Миллениум-парку, прошли под «облачными воротами»[17]
, потом по короткой, в один квартал, улочке под названием Стенсон-авеню. Говорили о чепухе и наслаждались мелодией города. Пытались подстроиться под скорость спешащих на работу людей, с ужасом осознав, что когда-нибудь и им придётся прогнуться под трудовой регламент. И тогда навсегда померкнет природная краска города и стихнет городская капелла. Они станут настоящими взрослыми. Слепыми и глухими до простых радостей.Но по мере их пути радость Арлин угасала. Она дрожала, но вряд ли от холода, и параноидально оглядывалась по сторонам. Когда они пересекли пешеходный переход и остановились на Мичиган-авеню, Арлин попятилась назад, перехватив Леона за локоть.
– Леон, куда мы идём?
– В полицейский участок.
– Я думала: мы пойдём в турагентство, о котором я говорила тебе в кафе, – немного волнуясь, возразила Арлин.
– Меня вызвали на допрос. Вчера приходила полиция, ты забыла?
– Не забыла, – тихо произнесла Арлин похолодевшим тоном и исправилась на жизнерадостный тон. – Зачем ты снова втягиваешь себя в чужие проблемы, Леон? Ты им ничем не поможешь, как и они тебе. Я думала, мы договорились уехать из города и забыть обо всём пережитом ужасе, чтобы начать новую, тихую, спокойную жизнь.
– Арлин, – поправил её Леон. – Мы договорились о небольшом круизе. И не сегодня, и не завтра. Если я согласился купить билеты, это не значит, что мы уедем прямо сейчас. У меня есть незаконченные дела. И пока я их не завершу, я не покину города.
– Но Леон! Прошу тебя! Я делаю это ради тебя! Не ходи в полицию, давай уедем сегодня же, сядем на автобус до любого порта. Купи билеты наугад, чтобы узнать страну, только когда корабль причалит к берегу. Это так романтично.