Проект "Вавилон"

Патрик вспомнил, где находится и что произошло. Он сидел на полу пещеры, свет окутывал его со всех сторон, и на этот раз с ним, кажется, действительно было все в порядке. Совсем не так, как в первый раз, когда он засунул в голову в проход. Сейчас не было никаких последствий. Штефани присела рядом с ним и положила руку на плечо. И все же он стал по-другому воспринимать эту женщину. Ее прикосновения и даже простая мысль о ней заставляли сердце биться сильнее. В то же время он понял, что сам никогда не осмелился бы прикоснуться к ней.

Патрик неуклюже встал на ноги и как бы невзначай прикрыл левой рукой выступающее место на брюках. Штефани сделала вид, что не заметила этого, но свою руку с его плеча не убрала. И Патрик невольно почувствовал, что так оно и должно быть.

Доступные тем, кто является хранителем таинства.

Она была хранителем тайн, именно поэтому и смогла преодолеть проход. А когда он сделал этот роковой шаг, она тоже держала его за руку, потому что хотела остановить. Именно поэтому с ним ничего не произошло. И в этом голубом куполе ей придется все время держать его, чтобы он ненароком не сошел с ума.

Патрик огляделся по сторонам. И у него перехватило дыхание.

Воздух вокруг него был наполнен картинами. Куда бы он ни посмотрел, всюду видел животных, людей, предметы, здания, даже целые города и пейзажи. Картины двигались, перетекая друг в друга, становясь то прозрачными и схематичными, то реальными и осязаемыми. Это были не мертвые картины, а сцены, которые сменяли друг друга в постоянном вихре. Но, как ни странно, они были видны только боковым зрением. Каждый раз, когда Патрик хотел взглянуть на них прямо, они растворялись и исчезали. Мало того, каждая картина сопровождалась звуками. Со всех сторон доносились, как ему казалось, неземные звуки музыкальных инструментов, обрывки разговоров на непонятных языках, разные шорохи всех уровней громкости. Патрик находился в самом центре кошмарного мультимедийного представления. Это было ярче, громче, интенсивнее и пронзительнее, чем все, что он когда-либо видел и слышал.

— Боже мой… Что это?

Собственный голос показался ему чужим.

— Я тоже вижу это, — сказала Штефани. — Это потрясающе!

— Такое ощущение, что этого можно коснуться. Но мелькает так быстро! Я даже не всегда понимаю, о чем идет речь.

— Вы видите в этом какую-нибудь структуру или логику?

Патрик протянул вперед руку, но она прошла сквозь картины, словно в воздухе ничего не было.

— Я был бы счастлив, если бы хоть что-нибудь смог рассмотреть.

— Но это же должно иметь хоть какой-то смысл… Может, повторяющиеся мотивы?

— Штефани, если бы я мог узнать хоть что-нибудь… Подождите-ка! Нет, вот там. Наверху, видите?

— Что вы имеете в виду?

— Ну вот, опять исчезло! — Он посмотрел по сторонам. — А, вон опять! А это случайно не пирамиды?

Штефани посмотрела туда, куда показал Патрик.

— Я ничего не вижу…

— Точно!

Картинка неожиданно появилась и снова исчезла. Но каким-то необъяснимым образом она оставила отпечаток перед его глазами. Этот рисунок он знал слишком хорошо. Две большие и одна маленькая пирамида — это был одни из самых известных видов плато Гизы. И как только он представил себе эти пирамиды, картинка снова всплыла перед ним, но на этот раз намного ближе и менее схематично.

— Вот опять!

— Да о чем вы?

— Ну, посмотрите же, прямо перед вами, это…

Не договорив фразу до конца, Патрик замер. Картинка перед ним оказалась слишком реальной, было такое ощущение, что до пирамид можно дотронуться. С каждым мгновением цвета становились более насыщенными и живыми. Этот пейзаж полностью захватил исследователя, так что он не видел ни другие картины, ни даже туманные стены пещеры.

— Вы еще здесь? — спросил Патрик скорее себя самого, потому что не отваживался оторвать взгляда от пирамид и посмотреть на Штефани.

— Да, — ответила она.

— Это же невероятно! А что сейчас происходит?

— Что вы имеете в виду?

— Разве вы не видите?

— Я вижу какие-то картинки вокруг нас.

— Да нет же, я имею в виду пирамиды! Вот они, прямо передо мной, и я… — он снова запнулся.

Этот пейзаж очень походил на пирамиды Гизы с одним лишь отличием: пирамида Хефрена — средняя — была совершенно невредимой. Привычный глазу слой обрушившейся штукатурки куда-то исчез. Да и пирамида Хеопса стояла в своем изначальном убранстве из белого известняка и с позолоченной верхушкой. А, как известно, эти элементы декора считались давно утраченными. Это было не то плато Гизы, которое Патрик знал как свои пять пальцев. Перед ним ожило прошлое!

— Какие пирамиды? — недоумевала Штефани. — Вероятно, вы видите не то, что я. Опишите.

— Прямо передо мной стоит пирамида Хеопса. Но она выглядит так, словно ее только что построили.

— Ааа… вот сейчас и я вижу. Только она выглядит схематично. Продолжайте.

— Она просто идеально гладкая и белая… А внизу видно людей… Там какие-то постройки! Это целый город — глиняные хижины с крышами из пальмовых листьев…

— Чем подробнее вы описываете, тем больше деталей вижу и я. Такое ощущение, будто вы заставляете картину оживать… Вы видите еще что-то? Что делают люди?