Проективный словарь гуманитарных наук

ПРАВОСЛАМИЕ (Orthoslam; православие + ислам). Сращение православия и ислама в религиозно-политической утопии евразийства и «русского мира». Понятие «правосламие» приобретает актуальность ввиду роста антизападного религиозно-политического фундаментализма, который стремится объединить православие с исламом и противопоставить их западному христианству как «либеральному». По логике правосламия, у православия больше общего с исламом, чем с католичеством или протестантизмом. Общее – антилиберализм, антисекуляризм, противостояние светской цивилизации с ее «материализмом» и «рационализмом», требование, чтобы церковь подчинила себе образование, культуру и духовную жизнь общества, активно вмешивалась в дела государства, срасталась с политической и военной иерархией, а в перспективе перерастала в теократию, в государство «правосламных аятолл». Сколь ни странным выглядит с исторической и догматической точки зрения религиозный союз православия и ислама против западных ветвей христианства, на такую идеологию есть политический заказ.

У Г. К. Честертона в «Перелетном кабаке» есть термин «хрислам» (Chrislam):

«Хэмп: —…и он собрался скрестить христианство и ислам…

Патрик: – И назвать “хрислам”…»

Однако «хрислам» не подходит для обозначения евразийской утопии, поскольку она агрессивно противопоставляет себя западному христианству. «Правосламие» – оплот ортодоксально-мусульманского фундаментализма против «безбожного Запада».

*Поп-религия, Религархия, Святобесие, Шизофашизм

Дар. Вып. 228. 15.2.2009.

Свет и клир // Новая газета. 10.2.2014.

Политика. С. 127–134.

Р А ДОСТНИКИ

РАДОСТНИКИ (rejoicers). Направление религиозно-философской мысли, утверждающее радость и жизнеприятие как главную духовную ценность и путь богопознания. Радостники не приемлют скорбного, сурового духа церкви и ее сосредоточенности на грехе, смерти и воздаянии. Спаситель пришел, спасение состоялось, милость дарована, остается благодарно принимать мир в его искупленности. Триаде «грех – скорбь – покаяние» радостники противопоставляют триаду «дар – радость – благодарность». Радостники верят в апокатастасис – в то, что все грешники в конечном счете спасутся, пройдя через муки очищения: грех конечен, а милость Божья бесконечна, а потому в мире всегда избыток радости над скорбью и страданием. Эмблема радостничества – иконописный сюжет «Нечаянная радость», где юноша вопреки своим грехам прощен Богородицей. В радости всегда есть привкус нечаянности, незаслуженности, дарования свыше.

Радостники отличают радость от счастья. Хотя счастье обычно определяется как «чувство глубокого довольства и радости», в более глубоком смысле эти слова не синонимы, а почти антонимы. Счастье устойчиво, радость порывиста. Счастье оседло, а радость кочевна, приходит и уходит, дышит, где хочет. В Евангелии ничего не говорится о счастье, но много – о радости. «Да радость Моя в вас пребудет», «да радость ваша будет совершенна», «но печаль ваша в радость будет», «радуйтесь радостью неизреченною», «Царство Божие радости во Святом Духе», «плод же Духа: любовь, радость»… Счастье – это уклад жизни, а радость – это веяние духа. «Счастье» противоречит библейскому миропониманию, а «радость» его воплощает.

В своем представлении о религиозном смысле радости и веселья радостники опираются на «Песнь песней» и Книгу Екклесиаста, мудреца, познавшего опыт «многой печали» и пришедшего к пониманию, что человеку заповедана радость на его земных путях. Все сужденное человеку само по себе суетно и бессмысленно, но раз это дано Господом, то надо трудиться, возделывать поле, сеять семена, радоваться и веселиться во всю долготу своих дней и полноту своих сил, ибо все это дается человеку и отнимается не по его воле. «И похвалил я веселие; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться; это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем» (8: 15). «Итак иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим» (9: 7).

Среди источников этого мировоззрения – учения Иоахима Флорского и Франциска Ассизского, Телемская обитель в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Ф. Рабле и образы Зосимы и Алеши в «Братьях Карамазовых» Ф. Достоевского. В России радостнические мотивы вышли на первый план в религиозно-философской мысли Серебряного века – у В. Розанова и Д. Мережковского, отразились в «Докторе Живаго» Б. Пастернака, а впоследствии актуализировались в духовной атмосфере и умонастроениях 1970–1980-х годов, в частности в кругах учеников и последователей священников Александра Меня и Георгия Кочеткова и в созвучных им воззрениях *духодарцев. Радостничество свойственно некоторым направлениям и в других монотеистических вероисповеданиях – суфизму в мусульманстве, хасидизму в иудаизме.